Все растения были сметены со стола ветром, когда дверь ударилась о стену. Двое мужчин вышли из снежной темноты, оба в синих туниках украшенные белой стрелой.
— Где Огнекровная? — Маленькие глаза солдата переместились от мамы ко мне.
— Мы целители. — Услышав дрожь страха под бравадой матери, мои ноги стали слабыми.
Быстрым шагом один из мужчин загнал меня в угол и схватил за руки. У меня пересохло в горле от острого запаха пота и отвратительного дыхания. Его холодная рука скользнула к моей шее. Я хотела повернуть голову и укусить его за запястье, ударить, расцарапать ногтями, все что угодно, лишь бы он убрал от меня свою руку, но меч, застегнутый, на его боку удерживал меня от этого.
— Её кожа горячая, — сказал он, изогнув губы.
— У нее лихорадка, — сказала мама с отчаянным голосом.
Я глубоко вздохнул. Спрячь своё тепло. Опусти его вниз. Успокойся.
— Вы подхватите мою лихорадку, — сказала я, пытаясь сдерживать дрожь в голосе.
— Я не могу понять, что с тобой не так. — Он потащил меня к двери, его рука сжала мою руку. Пытаясь, вырваться из его хватки я опрокинула, ведро с красными ягодами, которые собрала перед недавним снегом. Они рассыпались по полу, как капли крови, раздавленные под его сапогами, когда он вытащил меня на улицу в лунный свет.
Давление росло в моей груди. Казалось, будто огонь из очага заполз в мою грудную клетку и не хотел, уходит. Бабушка описала это ощущение, но я никогда не чувствовала себя так. Это жалило и сжигало мои ребра изнутри. Заставляя меня хотеть сорвать кожу, чтобы просто высвободить жар.
Боль росла, и я подумала, что это может убить меня. Я закричала, и вокруг меня образовался обжигающий горячий воздух, ударивший моего атакующего. Он отпустил и упал на землю, завыв от боли.
Я побежала обратно в хижину, где мама боролась с другим солдатом, он пытался прижать её к стене. Я схватила бревно из поленницы и ударила его в затылок. Он отступил в сторону и упал.
Я взяла маму за руку, и мы выбежали из хижины в ночь. Солдат, которого я обожгла, все еще стоял на четвереньках, прижимая снег к лицу.
Мы побежали так быстро, как могли, сквозь толстые сугробы снега, подальше от нашей хижины, подальше от того места, где всегда было тепло и безопасно, буйство страха и смятения, заставляло мой ум оцепенеть, как и мои пальцы. Но я должна была увести маму в безопасное место. На развилке дороги я поверну вправо, в сторону леса, где мы могли затеряться среди сосен, которые росли так густо что снег не доходил до земли.
— Слишком холодно, — тяжело дыша, сказала мама, потянувшись ко мне. — Мы не сможем там укрыться. Нужно иди в деревню.