Он издал шум, который звучал подозрительно, похоже, на смех. — И это по-прежнему беспокоит тебя?
— Только тогда, когда меня вынуждают часами сидеть на промёрзлой земле.
Он улыбнулся, посмотрев мне в глаза. Мое сердце затрепетало от того, как его глаза сморщились, и ясная улыбка тронула его губы. Шрам, который рассекал верхнею губу, как будто добавлял привлекательности этой улыбки. Не выдержав, я отвела глаза и сосредоточилась на серых камнях аббатства.
— Почему ты прячешь свое лицо? — спросила я.
Темное подозрение закралось ко мне в голову. Аркус все время носил капюшон, у него явно была какая-то травма. Он и Брат Тилс сказали, что я привлекла их внимания, после случившегося в моей деревне. Что, если Аркус был одним из солдат, которых я подожгла.
Как только я задала вопрос, температура упала. Лед появился под ногами, заставляя трещать мертвые листья.
— Я не помню, чтобы разрешал тебе задавать мне вопросы, — ответил он.
— Я не помню, чтобы мне было нужно разрешение. Что ты скрываешь?
— Я ничего не скрываю. Я только закрываю то, что люди не хотят видеть.
Я скрестила руки. Он смотрел на меня неподвижным, холодным взглядом. Возможно, я ошиблась, а он подумал, что я как недалекий человек буду высмеивать его из-за внешности. Я бы никогда не судила кого-то за его шрамы.
— По крайней мере, я вижу твои глаза сегодня, — сказала я.
— Почему ты так хочешь видеть мои глаза?
— Я не знаю. Возможно потому, что я так мало знаю о тебе, а ты так много знаешь обо мне. Или, возможно, чтобы убедиться, что ты человек, а не глыба льда.
Он насторожился. Я знала что нельзя так смотреть, но не могла оторвать взгляд от его глаз, словно мозаика из сотни оттенков синего, а не только одного цвета. Я чувствовала себя ослаблено, бессознательно, словно все потеряло смысл, как, будто была только эта синева, взывающая к моей крови, охлаждая ее и одновременно нагревая, оставляя меня в состоянии бесконечной путаницы.
В его глазах что-то мелькнуло, превращая голубое снежное небо, во внезапную пустоту и холод. — Я — глыба льда.
Слова ударили в мою кожу, словно ведро ледяной воды. Мертвые листья хрустели под его сапогами, когда он повернулся и зашагал, прочь унося с собой всю синеву.