Я чувствовала, что между нами что-то изменилось, но я не знала, почувствовалось ли это мне одной. Как только мы исчерпали дискуссии по поводу моих уроков, мы перешли на другие темы. Я начала открываться ему, рассказывая о том, о чем я не думала, что когда-нибудь поделюсь, особенно с Ледокровным. Истории из моего детства, как я чувствовала себя, когда узнала, что моя бабушка умерла, и как винила себя в том что она умерла в одиночестве в своих путешествиях, моя тайная зависть к темпераменту моей матери и мое глубокое желание вписаться куда-нибудь.
Он никогда не предлагал сочувствия, которое я бы все равно отвергла, но он внимательно слушал и задавал вопросы, вытаскивая из меня вещи, которые иногда удивляли меня. И вот однажды я рассказала ему о том дне, когда пришли солдаты, и мой голос сломался, я забыла с кем говорю позволив себе потеряться в страхе и ужасе того дня. Когда я вытерла глаза и посмотрела на него, он взирал на меня с такой глубокой яростью, что я отшатнулась назад.
— Теперь я знаю, почему ты нас так ненавидишь.
Я моргнула в замешательстве. — Я не ненавижу тебя.
— Ну, может быть, тебе стоило.
Мое сознание мчалось с возможными ответами, но ни один из них не казался правильным, либо раскрывал слишком много их того что я чувствовала, либо казался недостаточно искренним вследствие его сильных эмоций.
— Я чувствую себя здесь в безопасности, — наконец сказала я.
Он сглотнул и резко встал. — Ты достигла максимума во владение мечом. Теперь сосредоточься на своих занятиях с Братом Тислом.
Я смотрела, смущенно и обиженно, когда он зашагал к конюшне. Я упорно трудилась на наших уроках и думала, что совершенствуюсь. Оказалось, что он думал иначе.
Пока я собрала еду, чтобы вернуться к Брату Пилу, я увидела Аркуса на его лошади, Алебастере, который быстро и свирепо бежал к лесу.
* * *
В один теплый весенний день почти два месяца спустя с тех пор, как я приехала в аббатства, я одела свои тренировочные штаны и тунику и направилась на скалистую площадь, чтобы встретиться с Братом Тислом. Извивающиеся тонкие травы высунулись из грязи, а юго-запада ветер зашуршал ветвями ладана. В воздухе пахло чистой землей и дрожжами, доносившимися со двора пивоварни.
— Этот маневр называется хвост дракона, — сказал Брат Тисл.
Он продемонстрировал прием, опиравшись на свою трость, выставив левую ногу вперед, затем двигал свободной рукой вперед и назад, словно держал невидимый хлыст. В воздухе образовалась плотная ледяная воронка, которая сузилась к концу и треснула о землю, сделав ее белой.