— Но мы сами вас топить не станем, — добавляет Валериан.
Нога скользит по камню, и я ухожу под воду, бьюсь беспомощно, подхваченная течением, глотаю мутную воду, паникую, выбрасываю руку и хватаюсь за корень дерева. Снова становлюсь на обе ноги, пытаюсь отдышаться, откашляться.
Никасия и Валериан смеются. На лице Локка застыло бесстрастное выражение. Кардан шагнул в камыши, как будто чтобы лучше все видеть. Взбешенная, я возвращаюсь к Тарин, которая подается ко мне и крепко хватает за руку.
— Думала, ты утонешь. — Голос у сестры дрожит, и я вижу, что она на грани истерики.
— Все в порядке. — Тянусь к камню, нахожу побольше и поднимаю. Он зеленый и скользкий, весь облепленный водорослями. — Если на нас набросятся никси, отобьемся.
— Отступись. — Кардан смотрит прямо на меня. На Тарин он даже не взглянул. — Не надо было тебе заниматься с нами. Оставь все мысли о турнире. Скажи Мадоку, что тебе там не место, что мы лучше вас. Сделаешь это, и я вас спасу.
Я смотрю на него в упор и молчу.
— Тебе нужно только сдаться, — добавляет он. — Легко.
Поворачиваюсь к сестре. Тарин промокла и напугана, и это моя вина. Лето жаркое, но в реке холодно, а течение сильное.
— Тарин ты тоже спасешь?
— О, так ради нее ты все же сделаешь то, что я скажу? — Кардан пожирает меня жадным взглядом. — А это благородно? — Он берет паузу, и в этой тишине я слышу лишь сбивчивое дыхание сестры. — Благородно?
Я смотрю на никси, выжидаю, но никаких признаков движения с их стороны не видно.
— Что ты хочешь знать?
— Интересно. — Кардан делает еще шаг к воде и опускается на корточки. Теперь наши глаза на одном уровне. — В Фейриленде так мало детей, что я никогда не видел среди нас близнецов. И каково оно, быть близняшкой? Как ты себя чувствуешь? Словно тебя удвоили или как будто поделили? — Я не отвечаю. Вижу, как Никасия берет под руку Локка, наклоняется и шепчет ему что-то. Он смотрит на нее уничижительно, и она недовольно надувает губы. Может, им досадно, что нас никто не ест.
Кардан хмурится.
— Сестра-близняшка. — Он поворачивается к Тарин, и на его губах снова вспыхивает улыбка, как будто ее зажгла какая-то очередная ужасная идея. — А ты принесешь похожую жертву? Давай выясним. У меня есть к тебе щедрое предложение. Вылезаешь на берег и целуешь меня в обе щеки. Сделаешь это, и, если не станешь защищать сестру словом и делом, я не буду считать тебя ответственной за ее дерзкое поведение. Ну что? Хорошая сделка? Но для начала ты выходишь сюда, к нам, а ее оставляешь там. Покажи ей, что она всегда будет одна.