Угасает и эта надежда на прекращение религиозной вражды.
И снова дни и ночи за столом над рукописями. Из своего окна Ян Амос видит облетевшие деревья, покрывающиеся за ночь изморозью, серое, вязкое, без просвета небо. Однажды утром посыпался мокрый снег. В Эльблонг пришла зима. Она принесла с собой новые беды и заботы. Заболела Доротея, постоянно простужаются, болеют дети. В доме холодно и голодно. Как всегда, когда наступает тяжелая пора, еще острей ощущается нужда. Превозмогая себя, Доротея пытается бороться с нездоровьем, но силы ее слабеют...
Коменский решает на год отложить поездку в Швецию: он не может оставить семью, да и учебники не готовы. Он пишет письма Оксеншёрне и де Гееру, прося отсрочки на год, и посылает в Швецию своего верного Фигула, чтобы тот разъяснил, как далеко продвинулась работа по составлению учебников, и напомнил бы им об обещаниях Оксеншёрны относительно Чехии, ведь конец войны близок. Он готов к невзгодам. Жизнь не баловала его ни покоем, ни благополучием. Но наступающая зима кажется особенно мучительной. Такой тоски Ян Амос не испытывал с той поры, когда посланец принес ему из Фульнека в Брандис-на-Орлице весть о гибели Магдалины и двоих детей. Тогда свет померк в его глазах, и лишь общее дело, судьба сотен беженцев, с которой он был тесно связан, спасли его от бездны, куда влекло его отчаяние. Но в ту пору он был молод. Теперь же и сил остается меньше. Все острей сказываются застарелые болезни, полученные в холодных, сырых убежищах, порой боли в суставах становятся невыносимыми. Устала от бед и нужды Доротея. Она мужественно борется с недугами, но до каких пор ей жить из последних сил, неужто и в конце жизни он не сумеет дать ей ни отдыха, ни покоя?
Кругом смута, ожесточение политических и религиозных распрей. Куда же идут ослепленные ненавистью люди? Среди этих горестных раздумий Ян Амос обращается к своей вере в будущее родины, не раз спасавшей его от отчаяния. Избавление Чехии от ига Габсбургов не за горами. Война на исходе, и Швеция обещает народу чешскому независимость, свободу вероисповедания. От одной этой мысли прибавляются силы. И все же смутные предчувствия томят душу. Слишком часто в прошлые годы, когда в туманной дали загорался робкий огонек надежды, ледяные ветры гасили его. Ожидание становится все более тягостным. Несчастье в том, что Чехия не будет участвовать в решении своей судьбы, хотя многие ее сыны храбро сражались с Габсбургами, хотя никто так не пострадал от войны, как чешский народ. Его судьбу будут решать победители, и неизвестно еще, какие новые обстоятельства возникнут, когда начнутся мирные переговоры. Но что он может сделать? Что ему остается, кроме ожидания и надежды?