— Что ты, бабуся, вздор мелешь? Неужто от тебя мне помощи ждать?
— Может и чудно тебе покажется, — сказала старуха. — Только знаешь что, свет-королевич, бывает, что всевышний проливает благодать свою и на немощных телом; видно так уж угодно ему. Не смотри, что я горбата и оборвана; чудесная сила дана мне заранее знать, что замышляют сильные мира сего, и часто смеюсь я над несмышленостью и слабостью их. Не верится тебе, верно ведь? Но избавь тебя бог от соблазна! Ибо немало глаза мои видели за те долгие века, что на плечах моих легли. Ох, королевич! Имей ты силу мою, облетел бы моря и страны, землю бы перевернул, весь бы свет в руках своих держал, и все бы по твоему хотению было. Но ишь ты, как разболталась немощная горбунья! Прости меня, господи, сама не знаю, что рот мой мелет! Свет-королевич, подай-ка старухе милостыньку!
Королевич, завороженный словами старухи, достает монету и говорит:
— Возьми, бабуся, от меня малость, от бога много.
— Тебе, дающему, да воздаст господь милосердный, — отвечает старуха, — и долгую жизнь пусть дарует тебе, ибо большая ожидает тебя удача. Скоро ты станешь царем, которому равного не было на земле, самым любимым, и славным, и могучим. А теперь, свет-королевич, будет тебе награда за милосердие твое. Не шевелись, прямо смотри мне в глаза и внимательно слушай, что я скажу: ступай к отцу твоему и проси у него коня, оружие и одежду, что были при нём, когда в женихах он ходил, и тогда доедешь ты, куда братья твои не сумели добраться. Ибо тебе свыше эта честь предназначена. Будет спорить отец твой, не захочет тебя отпускать, а ты стой на своем, знай проси его — и упросишь. Платье, о котором говорю, старое и поношенное, оружие — ржавое, а коня сам выбирать будешь: выставишь посреди табуна жаровню, полную жара; тот конь, что к жару подойдет и грызть его станет, вынесет тебя на царство и от многих опасностей убережет. Запомни же, что я сказала тебе, ибо может и встретимся мы еще с тобой где-нибудь на краю света; ведь гора с горою сходятся, а человек с человеком и подавно!
Говорит старуха, и видит вдруг королевич, как окутало ее белым облаком и подняло всё выше и выше, пока вовсе не скрылась она из глаз. Содрогнулся королевич, обомлел от изумления и страха; когда же очнулся, то, полный веры в себя и успех свой, явился к отцу и сказал:
— Позволь и мне, отец, попытать счастья вслед за братьями. Будет ли мне удача, нет ли — наперед тебе обещаю, что как выеду из твоего дома, обратно уж не вернусь, хоть бы пришлось мне со смертью самой в пути повстречаться.