— Перестаньте, девчата, замолчите. Ни к чему мне мир, дорога ссора.
И вышла, напевая:
Не горазд бедняк умом —
Держит дом своим горбом.
Не проходит и часу-полная печь пирогов настряпана: куры, на вертеле подрумяненные, в масле жаренные, полная миска творогу со сметаной и мамалыжка на столе. Зовет младшая невестка старших в бордей[5], за стол усаживает.
— Ешьте, золовушки, на здоровье и бога хвалите, а я живехонько в погреб сбегаю, ковшик вина принесу, чтобы пироги в горле не застревали.
Когда поели они изрядно и выпили, захотелось им спеть:
Ой, свекруха, кислый плод!
Сколь ни зрей, а труд пропащий,
Все равно не станешь слаще.
Хоть всю осень зрей, уродина,
Будешь кислой, как смородина.
Зрей хоть год, хоть не один —
Будешь горькой, как полынь.
Зло, свекровь.
Хмурить бровь,
Входишь в дом,
Как с ножом,
Смотришь колко.
Как иголка…
Ели они, пили и пели, пока не заснули на месте. Когда же поднялась старуха на рассвете-невесток и духу нет. Выбежала в испуге, ткнулась туда-сюда, в бордей заглянула — и что видит? Бедняжки-невесточки свекровь свою поминают… Перья по полу разбросаны, тарелки, объедки повсюду, кувшинчик с вином опрокинут — дерзость неслыханная!
— Это что такое? — в ужасе закричала она.
Вскочили невестки, как ужаленные; старшие, как осиновый лист, дрожат, головы со стыда опустили. А виновница говорит:
— Разве вы не знаете, маменька, что отец мой с матерью сюда приезжали, мы им еды настряпали, ковшик вина поставили и заодно уж повеселились и сами маленько. Только-только уехали они.
— Неужто они меня спящей видели?
— А то как же, маменька?
— Вы меня почему же не разбудили, чума вас возьми!?
— Да мне, маменька, девчата сказывали, будто вы и во сне все видите Я и подумала, что верно, рассердились вы на отца моего и мать мою, если вставать не желаете. И до того они, бедные, запечалились, что даже еда им впрок не шла.
— Хорошо же, разбойницы, достанется вам теперь от меня!
С той поры дня спокойного не имели они у свекрови. Стоило ей вспомнить про хохлаток своих любезных, про винцо выпитое, про добро ее, на ветер пущенное, про то, как застали ее свояки в неприглядном виде, вo сне, — так и лопалась со злости и грызла невесток, как червь дерево горит.
Даже старшим невесткам невмоготу стало от ее языка, а младшая думала, думала, да и придумала, как расквитаться со свекровью и заодно так сделать, чтобы наследством своим распорядилась старуха, как никто никогда не распоряжался.
— Золовушки, — сказала она однажды, когда остались они одни на винограднике. — Не будет нам житья в этом доме, пока не избавимся раз и навсегда от ведьмы-свекрови.