Чарлзворт не дрогнул после того, как в него был выпущен этот заряд.
— Я привез с собой Арчи Карпентера. Он офицер службы безопасности Интернейшнл Кемикл Холдингз в Лондоне...
Глаза его превосходительства блеснули, и это было его единственным приветствием.
— ...мне только что позвонил дотторе Карбони из Квестуры. В деле Харрисона возникли тревожные и неприятные осложнения...
Карпентер сказал спокойно:
— Мы сочли, что вы должны знать о них, невзирая на неудобство этого часа.
Посол бросил на него взгляд, потом снова повернулся к Чарлзворту.
— Так давайте обсудим ситуацию.
— Полиция все время считала, что Харрисон был похищен мафией. Этой ночью выяснилось, что теперь он уже в руках другой организации, а именно — «Нуклеи Армати Пролетари».
— Что вы хотите этим сказать?
— Что силы НАП насильственно отбили Харрисона у его похитителей, — сказал Чарлзворт терпеливо.
— Полиция предлагает такую версию? И мы должны этому верить? — Это было сказано с убийственным сарказмом.
— Да, сэр, — снова вмешался Карпентер. — Мы верим этой версии, потому что в морге на спине лежат трое, и это нас убеждает. Двое погибли от огнестрельных ранений, а третьему разбили голову.
Посол попятился, кашлянул, вытер голову носовым платком и махнул своим гостям, указывая на стулья.
— Каков же мотив? — спросил он просто.
В разговор вступил Чарлзворт.
— НАП требует, чтобы завтра к девяти часам утра итальянское правительство выпустило арестованную террористку Франку Тантардини...
Посол, сидевший далеко от них на затейливом резном стуле, подался вперед:
— О, мой Бог... Продолжайте, Чарлзворт. Ничего не смягчайте.
— Итальянское правительство должно выпустить арестованную террористку Франку Тантардини, а иначе Джеффри Харрисон будет убит. Через несколько минут Министр внутренних дел проведет свой первый брифинг. Я полагаю, что через двадцать минут вас пригласят в Виминале.
Все еще покачиваясь, обхватив голову своими усталыми старыми руками, Посол размышлял. Ни Чарлзворт, ни Карпентер не прерывали его мыслей. Сопротивление было сломлено. В течение целой минуты в молчании зрели ростки идей. Это молчание вызывало ощущение неловкости: Чарлзворт почувствовал, что его галстук повязан не так аккуратно, как следовало бы. Карпентер смотрел на свои нечищеные башмаки и развязавшийся шнурок.
Посол встряхнулся, как бы сбрасывая тяжесть.
— Решение должно принять итальянское правительство. Любое вмешательство, любой нажим с нашей стороны были бы неправильно поняты.
— Так вы предлагаете умыть руки в деле с Харрисоном? — Карпентер почувствовал, что краснеет, когда задавал этот вопрос. В нем поднимался гнев.