— Я не думаю, что посол имел в виду именно это... — с несчастным видом вмешался Чарлзворт.
— Благодарю вас, Чарлзворт. но я сам могу пояснить свое высказывание, — сказал посол. — Мы не умываем руки. Не оставляем мистера Харрисона на милость судьбы, как вы выразились, мистер Карпентер. Мы просто считаемся с реальностью местных условий.
— Когда это было только уголовным делом, когда речь шла только о выкупе, о деньгах, тогда мы были готовы взаимодействовать...
— Ваша компания была готова вести переговоры, мистер Карпентер. Британское Министерство Иностранных дел оставалось в стороне.
— Какая, черт возьми, разница между выкупом в пару миллионов долларов и свободой одной женщины? — Из–за этого проклятого бренди, которым Чарлзворт его накачал, Карпентер не мог управлять собой и своей речью и соперничать с этим маленьким самодовольным трезвым ублюдком, сидевшим напротив. Он почувствовал свое бессилие.
— Не кричите на меня, мистер Карпентер.
Посол был холоден и отчужден на своем пьедестале.
— Ситуация, действительно, изменилась. Прежде, как вы справедливо заметили, речь шла только о деньгах. Теперь к этому добавляются принципы, а также суверенное достоинство Республики Италия. Немыслимо, чтобы правительство склонилось перед столь грубо выраженной угрозой и выпустило врага общественного порядка, женщину масштаба Тантардини. В равной степени немыслимо, чтобы правительство Великобритании оказывало давление в этом деле.
— Я снова повторяю, вы умываете руки в вопросе о судьбе Джеффри Харрисона. Вы готовы стать свидетелем того, как его принесут в жертву «достоинству Италии», какой бы дьявольской чепухой это ни оправдывалось.
Карпентер посмотрел на Чарлзворта, ища в нем союзника, но тот предвидя это, отвел взгляд.
— Благодарю вас, джентльмены, благодарю за то, что вы потратили свое время. Мне жаль, что вас потревожили и что ваш день начался чересчур рано и так скверно.
Карпентер встал, в углах его рта была пена.
— Вы толкаете нашего человека в болото, надеваете на него цепь и думаете, что все это чертовски замечательно.
Черты посла являли собой бесстрастную маску, он поудобнее уселся на своем стуле.
— Мы только учитываем реальное положение дел, считаемся с ситуацией. Реальность диктует нам единственный вывод: если в этом деле будут проигравшие, из двоих приходится выбирать кого–то одного. Джеффри Харрисона или Республику Италию. Жизнь одного человека имеет меньшее значение, чем длительный вред, который может быть нанесен общественному порядку и политической ситуации великой демократической страны. Вот как я это себе представляю, мистер Карпентер.