— Прекрасная речь, министр, и сделает вам честь в Палате в день, когда компания будет хоронить Джеффри Харрисона. Вы пришлете венок. Пришлете?
Двое мужчин смотрели друг на друга. От контрударов у них кровоточили носы и припухли глаза, а впереди было еще много раундов.
— Это недостойно вас, Дэвид. Вы ведь мудрый человек. Зачем вам глумиться надо мной? Когда немец исчез в Северной Ирландии, тот, кого мы так и не нашли, Бонн не набрасывался на тогдашнего министра иностранных дел. Когда голландец Херрема был похищен в Эйре, Гаага выразила полное одобрение всем мерам, которые предпринял Дублин.
— Вы все еще пытаетесь укрыться, — сказал сэр Дэвид Адамс, которого не так–то легко было сбить с толку и лишить боевого задора. Он бросил своего противника на канаты. Такова была его давняя привычка. — Вы все еще пытаетесь укрыться за завесой бессмысленных протокольных фраз. Я хочу выручить молодого и не в чем ни виноватого человека, я хочу вернуть его жене. Мне плевать на итальянский терроризм, мне плевать на итальянскую демократию. Я там занимался бизнесом и знаю, что это за страна. Я знаю, сколько наших платежей попадает в банк Милана, знаю, сколько попадает в Цюрих. Я знаю о яхтах, взятках и виллах. Я понимаю, почему у них возникла проблема городской герильи, которая обосновалась прямо на ступеньках их крыльца. Это мерзкое клановое общество, которое не может само справиться со своими проблемами и не вам бросать англичанина в сточную канаву только для того, чтобы преподать этим людям урок принципиальности или как вы там это называете.
— Вы не слушаете меня, Дэвид.
Тон министра иностранных дел был ледяным, но под замороженной улыбкой скрывался гнев.
— Они пожертвовали одним из своих главных послевоенных лидеров, списали его, и сделали это только из принципа.
— Мы ходим кругами.
— Вы сами это начали.
Сэр Дэвид отхлебнул из своего стакана. Нетерпение взяло верх, и он наполовину опорожнил его.
— Я пытаюсь вам объяснить господин Министр, что вы можете кое–что сделать, что вовсе не ущемит «принципы»...
Он как бы перекатывал это слово во рту, пробуя его на вкус.
— Вы через своих друзей в Риме можете узнать, каково значение этой женщины, для движения герильи. И давайте не будем становиться на пьедестал. Я знаю недавнюю историю своей страны Северная Ирландия, верно? Мы опустошили Лонг Кеш, когда проявляли свою политическую инициативу, когда выгнали на улицы «Провизионалов» с их бомбами и терактами. И что тогда случилось с нашими принципами? Мы предоставили их лидерам свободу действий. Мы отправили палестинскую девушку Лейлу Халид домой из чистой любезности на реактивном самолете королевских ВВС. Мы вовсе не блюдем нашу лилейную белизну. Мы можем гнуться, когда это нам выгодно...