На экране появились фотографии мужчины с тщательно причесанными волосами, в хорошо завязанном галстуке и с улыбкой, в которой просматривалась ответственность и намек на успех. Они сменились фотографиями юноши, лицо которого демонстрировало вызов и готовность к борьбе. У него был взгляд арестанта. Была там также фотография машины и карта Меццо Джиорно... Она не стала задерживать на этом свое внимание.
— Животные, — сказала она и вернулась к своей кухне и работе.
* * *
На скорости в сто сорок километров Виолетта Харрисон неслась по двухполосной дороге Раккордо.
Ее сумочка лежала на сиденье рядом, но она даже не позаботилась вытащить квадратный кружевной носовой платок, чтобы вытереть свои распухшие, полные слез глаза. В ее мыслях был только Джеффри, только человек, с которым она жила дерьмовой бесцветной жизнью и которого теперь в своем страхе она любила больше, чем кого бы то ни было прежде. Обязательства по отношению к Джеффри, скучному маленькому человечку, с которым она в течение двенадцати лет делила дом и постель, теперь были главным. К Джеффри, который полировал до блеска свои башмаки, приносил из офиса работу домой и который считал, что брак — это женщина, поджидающая его возвращения с дальних границ, стоящая у двери со стаканом джина. Джеффри, который не знал, что такое смех. Бедный маленький Джеффри. А она была в руках этих свиней, а перед тем прижималась к этому незнакомцу, на битком набитом пляже и смотрела на его тело, рельефно выделяющееся под купальным костюмом, и думала, что ее молитвы услышаны.
За травой и страховочными перилами дороги мимо нее проносились машины, поглощаемые ночью, их ослепительные фары исчезали из поля зрения так быстро, как и появлялись. Свет расплывался перед ее глазами, блестел и отражался во влаге, плясал затуманивая зрение, опрокидывался каскадами и взмывал к звездам, как пыль аэрозоля.
Вот почему за Аурелией на повороте от Раккордо она не заметила дорожного знака, предупреждавшего о конце двухполосной дороги. Она не обратила внимания на огромные стрелки, нанесенные краской на тармаке, и не увидела приближающихся огней грузовика с фруктами, направлявшегося в Неаполь.
Столкновение было мгновенным, шум и скорость отупляющими, послышался вой разрываемого металла ее машины. Удар был кратким, потом ее машину отбросило, как если бы она ничего не весила. Машина поднялась высоко в воздух, прежде чем обрушиться вниз искалеченной и неузнаваемой на середину дороги.
В последние краткие секунды жизни в оцепеневшем мозгу жены Харрисона отобразилось лицо Джеффри, его линии и контуры. На ее языке замер звук его имени.