— Прошу прощения, миссис Чарлзворт. Я был в Квестуре.
— Ах вы бедняжка. Вам бы надо вымыться.
Ну, сам бы он не решился об этом попросить, но он весь день проходил в пиджаке и одних носках и от него, вероятно, пахло, как от дохлой утки.
— Я его отведу, дорогая.
Старший из мужчин тяжело поднялся с дивана. Омовение могло подождать. Сначала надо было представить их друг другу. Чарлзворт взял формальности на себя.
— Это полковник Хендерсон, наш военный атташе.
— Рад с вами познакомиться, полковник.
— Они все зовут меня Бастер, Арчи. Я слышал о вас. Я слышал, что вы дерзки на язык, а это совсем неплохо.
Карпентера отвели с миром в ванную комнату. У него было достаточно времени впитать в себя ароматы посольства на месяц вперед, потому что на полке, как часовые, стояли в ряд флаконы аэрозолей с дезодорантами. Там были и книги тоже. Кто мог читать классическую историю Греции и книги по современной американской политике, сидя на унитазе? Только из ряда вон выходящие люди. Аромат частных школ и независимых средств. Он вымыл руки, смыл дневную грязь. Вытер шею. Да здравствуют люди, любящие комфорт. Мыло и вода, а еще его ждет джин.
Они сидели в гостиной, все четверо, разделенные коврами, мраморным полом и кофейными столиками. Карпентер не мог устоять перед искушением снять пиджак и ослабить узел галстука.
— Ну, Арчи, расскажите нам, что там за обстановка в Квестуре?
Чарлзворт запустил машину в действие.
— Думаю, они все пустили под откос...
— Как насчет бедного мистера Харрисона?
Карпентер не ответил Кэролайн Чарлзворт. Чего они хотят, болтовни за утренним кофе с соседями или чего–то другого, прямо из первых, черт бы их побрал, уст?
— Тантардини наложила свою лапу на телефон слишком рано, чтобы можно было выследить, откуда был звонок. Сказала своему мальчишке, чтобы он пристукнул Харрисона, потом положила трубку. Парень получил сигнал и дал отбой. Вот и все.
Чарлзворт подался на стуле вперед, держа в руке стакан. Кажется, он честный и серьезный молодой человек, подумал Карпентер.
— Она дала мальчишке специальные указания убить Харрисона?
— Во всяком случае так сказал Карбони. «Я подвел вашего человека» — это были его слова. Самое чертовское преуменьшение, какое только можно придумать.
— Он хороший человек, Джузеппе Карбони, — сказал Чарлзворт с достаточной долей сострадания, отчего Карпентер мгновенно поежился. — На его месте нелегко, особенно в такой стране. Верно, Бастер?
Полковник смешал виски с содовой, потом изрек:
— У нас мощные силы во многих местах, то, что мы теперь называем тоталитарными силами: в Палестине и Малайе, в Кении и на Кипре. Но наследство довоенного фашизма говорит о том, что силы безопасности очень ослаблены. При всем том, что у нас есть, мы мало что можем сделать.