— Что вам сказать, Карбони? Вы же читаете наши газеты, смотрите выпуски новостей. Знаете, как мы против них действуем. Вы ведь в курсе, сколько раз они выходили победителями и сколько раз мы. Мы не скрываем этих цифр, вы их тоже знаете. Если вы посмотрите на результаты, то увидите, что есть группы любителей — позвольте мне воспользоваться спортивным термином, вы как настоящий англичанин, должны понимать такие сравнения — так вот, любителей мы ловим. Но дает ли нам это победу в общем счете? Я бы хотел, чтоб это было так, но, к сожалению, этого нет. Профессионалов бить очень тяжело. И вы в разговоре с руководством мистера Харрисона скажите что полицией будет предпринято все возможное, но его жизни грозит серьезная опасность. Они должны понимать это.
Чарлзворт грыз карандаш.
— Вы считаете, что корпорация должна заплатить?
— Мы поговорим об этом позже. Сейчас это преждевременно.
Небольшая поправка, сделанная мягко, по-доброму. Нельзя говорить о завещании и наследниках, пока труп еще не остыл.
— Но я не думаю, что семья похищенного или его компания должны вести себя иначе, чем итальянцы, оказавшиеся в подобной ситуации.
То есть намек на то, что надо платить. Яснее не может быть сказано. Весьма прагматический подход, для полицейского это должно быть ужасно неприятно — говорить такие вещи.
— Может возникнуть много сложностей. В Англии на это смотрят иначе.
— Вы не в Англии, Чарлзворт. — В голосе Карбони появилась нотка нетерпения. — В Англии тоже не все так прекрасно. Я помню два случая, когда требования о выкупе не были выполнены — и в результате две жертвы, два трупа. Здесь не просто надо принять то или иное решение. Думаю, сейчас не время дебатировать этот вопрос, мы можем сделать это позднее. Сейчас надо делать кое–что другое.
— Я высоко ценю все, что вы делаете, дотторе.
— Не стоит. — Карбони повесил трубку.
Пять минут спустя Чарлзворт был уже на первом этаже, ожидая приезда Посла, а в его ушах все еще звенел крик жены Харрисона, когда он звонил ей.
— Кто будет платить? Неужели они не знают, что у нас нет денег? В банке ничего нет... Кто будет отвечать за все это?..
Нечего и говорить, что Чарлзворт успокаивал ее как мог, но его голос тонул в ее криках. Наконец он сказал, что ему надо идти на встречу с Послом. После этого крики прекратились. Глухое рыдание со стоном вырвалось из ее груди и ворвалось в трубку, как будто рухнула плотина, сдерживавшая напор чувств.
Где он, бедный? Что они с ним делают? Наверно, заперли где–нибудь одною. Сломленного, страдающего... Без всякой надежды на спасение, — ведь такие идиоты, как Майкл Чарлзворт и Джузеппе Карбони будут только махать руками и бегать по кругу. Лучше бы он не догадывался об этом, это может вконец сокрушить его, и он сдастся. А есть надежда, что Посол появится раньше девяти часов? Вообще есть хоть какой–то шанс спасти его?