— Артур?
— Разбудил тебя, Золото?
— Ничего. Нам… нам, наверное, нужно поговорить.
Меньше всего он сейчас хотел разговоров, но и как от них отделаться — не знал. Сам наворотил дел — самому и расхлебывать.
— Говори… — согласился, поглаживая выпирающие косточки на ее щиколотках. Стелла заерзала, смещаясь чуть выше на спинку кровати.
— Не знаю, как начать, чтобы ты меня правильно понял и не посчитал, что я на тебя пытаюсь давить.
— А ты пытаешься?
— Нет, Артур. Для чего мне это делать?
— Не знаю.
Копестиренский действительно не находил ответа на свой вопрос. Стелла могла быть с любым мужчиной, но почему-то выбрала его. Уж у кого не было никакой необходимости его удерживать — так это у Стеллы. Он бы сам на что угодно надавил, чтобы только с ней быть.
— Я… я хотела спросить, как ты видишь наше совместное будущее?
— А зачем мне его как-то видеть?
— Ты, правда, не понимаешь?
Артур отвел взгляд и тем самым ответил на ее в общем-то несложный вопрос.
— Послушай, у нас ведь все хорошо?
— Я не знаю, — Стелла села на кровати и широко развела руками, — хорошо или нет? Наверное, да. Плыть по течению и ни о чем не думать. Только достаточно ли нам этого? Встреч украдкой и неминуемых расставаний… Период ухаживаний хорош, когда ты знаешь, что за ним что-то последует. Тогда это — счастье. Статический момент в предчувствии движения.
— Нам ведь хорошо вместе…
— Да! Очень и очень хорошо. Может быть, поэтому я не могу не думать о том, что нас ждет впереди?
Он тоже много раз думал об этом. Как это — отбросив все страхи, упасть в Золото с головой? Перетащить свои скромные пожитки к ней, или ее совсем нескромные к себе? Хотя… нет, не поместятся ведь, что тащить?! Значит, все же, самому переехать придется. И потом каждый раз возвращаться туда, где она…
— О господи! Дурацкий разговор выходит… Мы три месяц вместе, а скрутило так, что сил нет! — вскочила с постели Стелла, — я так обрадовалась, Артур… Если бы ты знал, как я обрадовалась, когда ты назвался отцом моего сына! Черт…
— Стелла, я…
— Да знаю все. Поняла! Ты ведь сразу бы на попятный пошел, если бы не имел истинно мужской привычки отвечать за свои слова. Я даже понимаю, что ты не готов, а я тороплю события! Только вот все равно не могу не думать о будущем, — тихо-тихо призналась Стелла, — в нем я буду уже не одна, и в любом случае все не будет так, как сейчас. Я… я хотела бы понимать… Хоть отдаленно иметь представление, как ты все это видишь. Мы ведь никогда не говорили об этом, Артур!
Что он мог ответить Стелле, если и сам ничего не знал? Признаться, что больше всего на свете он бы хотел быть с ней, да только чертовы сомнения плотно удерживали его за яйца? Или рассказать о том, как разлагающийся труп прошлой жизни своим мерзким смрадом отравлял его настоящее? Разве мог Артур в этом признаться? Разве это то, о чем хочется говорить мужчине с любимой женщиной? А потому он просто молчал, в то время как голова Стеллы опускалась все ниже и ниже.