Я заметался по гримёрной в поисках салфеток или полотенца.
— Не обращай внимания, сейчас переоденусь, — досадливо махнул рукой в мою сторону Степан Арамович, подходя к вешалкам, где висели костюмы, — Лучше подробнее расскажи, как ты себе такой грузовик представляешь.
Пришлось вспоминать, что я заметил, рассматривая в своей первой жизни специализированную машину из Голландии, оборудованную именно под перевозку цветов. Перечислял недолго, прерываемый вопросами собеседника, доносящимися из-за шторы, где он переодевался. Одетый в новый бежевый костюм, мой собеседник кинулся к телефону.
— Нет тут ещё автоматического межгорода, — с огорчением констатировал он, после того, как через телефонистку ему пришлось заказать разговор с Ереваном по срочному тарифу.
К счастью, не прошло и пяти минут, как частые трели звонка, оповестили о выполнении заказа.
Из разговора на армянском я понял только два слова — Свердловск и Челябинск.
Степан Арамович что-то горячо объяснял своему собеседнику, время от времени тыкая пальцем в мою сторону, как будто тот мог это видеть.
— Сейчас узнает, куда есть рейсы и билеты, и прилетит, чтобы с тобой встретиться, — радостно заявил Степан Арамович, положив трубку.
— Зачем? Я бы и по телефону всё объяснил, а эскизы можно почтой послать, — недоумевающе спросил я, не видя особой сложности в техническом исполнении затеи.
— Эх, Павел, Павел, — вроде бы осуждающе, но, в то же время с улыбкой, покачал головой из стороны в сторону Степан Арамович. — Молодой ты ещё, не умеешь время ценить и деньги считать. У цветоводов один день год кормит. И этот день у них будет через два месяца. Так что у Ашота земля сейчас под ногами горит. Успеет что-то сделать до восьмого марта, чтобы больше продукции вывезти — быть его предприятию с деньгами, а нет, так опять всё на складе сгниёт. У нас ведь как всё в стране устроено: план по сданной продукции выполнил — уже молодец, а вот то, что перевезти и продать не смог, это, как правило, остаётся за кадром. Потом, может, и поругают, но не так сильно. Понимают, что выращенный цветок девать некуда. А вот перед праздниками руководство республики перед Москвой отчитывается. У них там, в свою очередь, всё так же получается. За выращенное республикой отчитались, а что довезти до покупателей не смогли, после праздников уже никто и не спросит. Другие дела навалятся.
— Как у нас по зерну и картофелю. Сколько вырастили и собрали — знаем, а сколько сгноили на элеваторах и овощехранилищах, то тайна великая, — кивнул я, подтверждая, что ситуация мне знакома. Безразличное отношение людей к государственной собственности — бич нашей страны. Экономические стимулы однобоки и относятся, в основном, к сбору урожая. За эти показатели хорошо платят и раздают награды. Зато в чём мы впереди планеты всей — так это в потерях сельхозпродукции при её хранении. На словах и по бумагам вроде всё гладко, а на деле — страшно.