— Павел, просыпайся, уже в город въезжаем, — тряс меня Алексей, вырывая из сна. Как так, я же только что заснул.
Вынырнув из-под куртки, огляделся. Точно, нам совсем чуть-чуть ехать осталось. Хороший сон приснился. Эх, мне сейчас бы накопитель… Я замер, боясь спугнуть мысль. Сам я артефактором не был, но теоретические основы артефакторики мы проходили, и даже что-то простенькое пытались делать на практических занятиях. Жаль, что их мало было, тех занятий.
Автобусы остановились, и вскоре из первого молодцевато выпрыгнул Лосев, явно играя на публику. Неплохо я его подлечил. Жив, бодр и весел.
Я помог перетащить наши инструменты и костюмы в гримёрную, и пошёл звонить жене. В этот раз у нас в комнате телефона не обнаружилось. В фойе сидел Степан Арамович, с газетой в руках, и явно кого-то поджидал. Нетрудно догадаться, кого.
— Значит 1–6, говоришь, сыграют, — ткнул он пальцем в программу телепередач.
— Угу, и трансляция, как видите, прямая, — ухмыльнулся я, сообразив, что у него в руках делает газета. Это он проверить меня решил, не узнал ли я где заранее итоги матча.
— А что с Лосевым было?
— Я уже говорил — воспаление лёгких, — напомнил я ему наш разговор.
— Так. Ты с улицы определил, что он заболел, потом снёс нас, как кегли, когда мы пытались привести его в чувство, затем пять минут лечил и дал выпить синей водички. И через три часа он выздоровел. После воспаления лёгких. Я ничего не перепутал?
— Вроде нет. Так всё и было, — согласился я, перед этим немного подумав и почесав затылок.
— Павел, мне кажется, нам стоит серьёзно поговорить, — не выдержал администратор.
— Все разговоры завтра. До хоккея полтора часа осталось. А сейчас извините, у меня дела, — через стёкла фойе я увидел, как знакомый Жигулёнок шустро въезжает на стоянку. Выскочив за двери, я только успел бросить сумку на землю, чтобы поймать кинувшуюся ко мне Ольгу. И закружил, закружил её вокруг себя, подхватив на руки. Мы уже потеряли шапки, и шарф у меня развевался, как флаг, и небо над нами тоже кружилось.
— А ты знаешь, мне недавно отец звонил, — сообщила мне вчера вечером Ольга, когда я перекусил и мы разобрали пермские сувениры, решая, что и кому подарим.
— Да, и что говорит? — я как-то не понял, для чего она мне это рассказывает.
— У нас раньше дома два телефонных аппарата было. По одному мы с мамой разговаривали, а второй был для отца. Специальный такой, для слабослышащих. Только он сломался давно уже, и отец с тех пор по телефону не любит говорить. Он половину слов не разбирает. У него на работе все к этому уже привыкли и всё ему через маму передают. Я даже подумала, что они ему специальный телефон снова купили, а мама потом сказала, что отец стал лучше слышать.