— Нигде не работает. Мне кажется, он приезжий, а живет у своей полюбовницы.
Старомодное слово «полюбовница» заставило Сергеева усмехнуться.
— Ну, а что-нибудь про полюбовницу знаете?
— Хороший ты, Сергеев, мужик, а про меня не думаешь. Генке много навесят?
— Статья предусматривает до семи лет.
— Может, меньше дадут?
— Может. Если будут смягчающие обстоятельства. А у него какие? Про сообщников молчит, врет на каждом шагу. Вот и получается из него самый настоящий вор.
— Какой вор? Поманили, пообещали красивую жизнь, он и пошел. Теперь передачками откупаются. Не знаю я, Вячеслав Николаевич, кто она такая. Ни имени, ни чего другого. Осторожные они, Игорь и подружка его.
На этом и закончился разговор между начальником уголовного розыска Сергеевым и матерью Генки Куртенкова, от которого тянулась тонкая ниточка к группе, совершившей полтора десятка краж. Группа сейчас притаилась, обеспокоена арестом сообщника, но если Генка будет молчать, она снова поднимет голову. Хорошо отлаженный и запущенный механизм не может долго бездействовать.
Сергеев пил чай с вишневым вареньем и смотрел выступление балета ГДР. Белокурые длинноногие как на подбор женщины очень неплохо смотрелись в своих откровенных блестящих костюмах.
Сын, Васька, поковырял ложкой в тарелке с манной кашей, потом потянулся к вазе с печеньем.
— Слава, — окликнула его жена, — заставь ребенка есть кашу.
— Чего? — не понял Сергеев, поворачиваясь от экрана.
— Ничего, продолжай любоваться. Тебя бы туда запустить, вот уж порезвился!
— А-а, — отозвался Сергеев и стал намазывать хлеб маслом. Посмотрел на сына. — А ну, доедай кашу!
— Я не хочу… И так полтарелки съел.
— Васек, давай через не хочу. Что за еда печенье?
— Пусть печенье с чаем ест, — вдруг изменила решение жена, — у них в школе обед в одиннадцать. Не хочет кашу — значит, организм не требует.
— Нелогично, — покачал головой Сергеев. — Ты подрываешь мой авторитет.
— Его еще у ребенка заработать надо! Кстати, ты насчет сахара разговаривал?
— С кем?
Утренняя передача «120 минут» Сергееву нравилась. Вечером смотреть телевизор он не любил. Может, потому, что достаточно уставал за день и большинство передач его раздражали.
— С какой-то твоей знакомой директоршей. Пора к лету запасаться. Начнутся фрукты, его нигде не найдешь.
— Надо поговорить, — согласился Сергеев. — Слушай, Оля, ты бы сходила к Марине Ольховой. Ну, просто так, чайку попить, поболтать. Отвлечешь ее немного. Она очень подавленной выглядит.
— Я была у нее позавчера.
— Как думаешь, Саня мог из-за семейных неурядиц застрелиться?