Ольхов ладил с ним плохо. Особенно последние годы. Спорил на совещаниях. Однажды оборвал, когда Бондарев стал выговаривать ему за то, что он оставил семью. Впрочем, он и с другими часто был раздражителен. С Сергеевым они тоже не очень хорошо жили. Лисянский как-то заметил, что это типичное поведение неудачника.
— Невнятно изложены основные мотивы самоубийства. — Начальник милиции провел волнистую красную черту. — На твой взгляд, какие? — обратился он к замполиту.
— Мы указали.
Под словом «мы» Лисянский подразумевал, видимо, Сергеева и себя.
— А все же?
— Прежде всего, личная жизнь. Разлад с семьей. Неудачи на службе. Когда-то Ольхову предрекали большое будущее, о нем писали в газетах, конечно, это отразилось на самомнении, вспомните его выкрики на совещаниях. Я! Кругом надо было показать свое «я». А результат нулевой — один пшик. В сорок лет рядовой работник, полтора срока ходил капитаном. Согласен, Вячеслав Николаевич?
Очки повернулись в сторону Сергеева. Тот промолчал, перекатывая в пальцах авторучку.
— Конечно, лучше о покойнике вообще не говорить плохого. Тем более, Ольхов был хорошим товарищем, и как работник проявил себя. Но… — он развел руками, — наше дело дать объективную картину без эмоций.
На следующее утро заключение ушло в область. Несмотря на кажущееся спокойствие, Лисянский заметно нервничал. Происшествие по личному составу. Неизвестно, какие выводы в отношении его может сделать начальство. Бондарев что? Он свое отслужил — хоть завтра на пенсию. А у Лисянского все может полететь из-за одного выстрела. Не справился, не обеспечил…
Дело по нанесению телесных повреждений гражданам Полетаеву и Зимовцу Сергеев передал оперативнику из своего отделения Олегу Голубеву, а сам начал заниматься Куртенковым. Вырисовывались несколько кандидатур, которые могли быть основным звеном в серии квартирных краж. Часть из них была уже отработана Ольховым, но поиски пока велись втемную. Куртенков не боялся колонии. С Сергеевым вел себя нахально, и чувствовалось, всем поведением он торопится закрепить в воровской среде свой авторитет. Сергеев понял — про сообщников он ничего не скажет. Разве что случайно сболтнет.
Расположить Куртенкова к себе не удавалось. Генка курил предложенные сигареты и продолжал отмалчиваться. Все же кое-что интересное появилось. Несколько раз его видели с женщиной лет двадцати восьми. По возрасту вряд ли она была подругой Куртенкова. На вопрос об этой женщине Генка среагировал беспокойно.
Так беспокойно, что Сергеев почувствовал — тепло! Здесь надо копать. На все вопросы о женщине Куртенков отвечал непонимающей улыбкой и, моргая, заводил разговор на другую тему. В конце концов замкнулся и стал проситься в камеру.