И вообще все шло совсем не так, как хотелось. По квартирным кражам он продолжал третий день топтаться на месте. Потом явился начальник следственного отдела и стал выговаривать, что неправильно оформлены некоторые материалы по ограблению кассы. Он был прав, но Сергеев стал огрызаться — подумаешь, аристократы, с девяти до шести, как бухгалтерии, работают, а еще претензии выдвигают! Пусть бы сами попробовали, высунув язык, по хуторам побегать, да раскрыть это ограбление.
К Марине Ольховой он попал лишь в субботу. Жила она в темной двухкомнатной «хрущевке» на пятом этаже старого серого дома. Сергеев не был здесь около двух лет, если не считать похороны Ольхова, когда вместе с другими он выносил по лестнице гроб с телом.
Они сидели за маленьким журнальным столиком. Разговор не получался. Они знали друг друга много лет, но сейчас, мучительно выискивая, о чем говорить дальше, Сергеев вдруг понял, что, в сущности, он ничего не знает об этой женщине, сидящей напротив. Ольхов ему не рассказывал о причинах развода. Он вообще редко говорил о своей семейной жизни.
Марина заговорила сама.
— Знаешь, Слава, давай не усложнять вещи. Не надо соболезнований и прочего. Позавчера девять дней было. Мы никого не собирали, одни родственники. — Она поднялась и достала из серванта бутылку, в которой оставалось немного водки. — Я сейчас соберу на стол.
— Не надо, Марина. Я буквально на несколько минут.
— Ничего, тебе сегодня спешить некуда. С Санькой вы целыми вечерами просиживали. Вот с тобой и помянем его. Ты по служебным делам зашел или нас проведать?
— Какие там дела?
Ложь прозвучала не очень убедительно. Они выпили, не чокаясь.
— Как семья?
— Ничего.
— Ничего… — повторила она, усмехнувшись, — это у меня ничего. Ни сейчас, ни впереди. Знаешь, а мне кажется, ты пришел меня о чем-то спрашивать. Вы ведь, наверное, сейчас расследование проводите? Или уже все, списали вечного капитана в архив?
В этом году ей, наверное, исполнилось сорок. Или сорок один. Фигура осталась той же, что и пять, и десять лет назад, но выдают морщины вокруг глаз.
— Все получилось так по-глупому. В последние годы часто ссорились. Я даже не знаю, из-за чего. Каждый день одно и то же. С восьми до пяти на фабрике, потом, высунув язык, бегаешь по магазинам, готовишь ужин, уборка и спать. Саша приходил поздно, усталый. Я с ним заговорю, он отмалчивается. Предлагаю сходить куда-нибудь в воскресенье, а он опять молчит. Начинаю раздражаться, он уходит в другую комнату. Был период, возвращался выпивши — опять ссоры. Он стал часто оставаться у матери, а однажды вечером у нас произошел разговор. Впрочем, какой там разговор — самый похабный скандал! Я сама все начала. Я кричала на Сашу, напомнила ему о женщине, с которой у него был роман много лет назад. И он тоже кричал. Девчонки плакали, со старшей случилась истерика. Они сказали ему: «Уходи от нас, ты нам не нужен». Он ушел. Мне казалось, так будет лучше. Я вспоминала эту женщину, может, у них ничего и не было, но я нарочно воображала разные картины и ненавидела его еще сильнее. Я