— Ну, извини, — сказала Ирина. Она готова была обидеться. — Я думала, ты обрадуешься, что дочь нашлась. Большая уже, памперсы не надо менять, шмотки покупать. Денег не просит…
— Да лучше бы ты денег попросила, чем эта история…
— Опять извини. Я вообще к тебе идти не хотела. Но потом подумала: раз у меня такой край, к кому мне идти, как не к отцу?
Некоторое время отец и дочь смотрели друг на друга со сложным выражением, потом, не сговариваясь, оба произнесли фамильную фразу:
— Ой, ладно!
И так же дружно улыбнулись.
— Слушай, дочь, — сказал отец. — А денег-то дать?
Ирина вспомнила кое-что и спросила:
— Можешь дать двенадцать тысяч? Если нет, не обижусь.
Шорин молча вынул из кармана бумажник и отсчитал деньги. Пока считал, спросил:
— Кстати, как мать?
Ирина на вопрос почему-то не ответила. Пересчитала полученные деньги, деловито заметила: «Тут больше», — вернула лишнее. Подняла глаза на отца, сказала:
— Ну, я пошла. Спасибо, папа.
Неловко поцеловала отца в щеку и вылезла из машины. Суворова, Худяков, Палий, а также кое-кто из других классов с интересом за этим наблюдали. И увидели, как вслед за их одноклассницей Ирой из машины с мигалкой вышел подтянутый мужчина в безупречном костюме, обнял и поцеловал дочь.
— Так это папочка такой у Шориной? — протянула Суворова. — Интересно…
…Во время перемены в преподавательской комнате компьютерного класса встретились учительница биологии Марина Ивановна и Лапиков. Встреча произошла по инициативе учительницы биологии. Однако едва она вошла, Лапиков сообщил ей новость:
— Я ухожу из школы. Увольняюсь.
— Царева тебя не отпустит, — сказала Марина Ивановна. — В середине четверти…
— Я не могу тут больше!
— Из-за меня? — уточнила Марина.
Лапиков потупился:
— Марина, это какое-то безумие…
— Я знаю. Это настоящее безумие, ты прав. Я старше тебя на двадцать лет. И пресмыкаюсь перед тобой, как девчонка. И я ведь не требую любить меня. Просто ты мог бы…
— Мог бы что?
Марина, до тех пор стоявшая у окна, шагнула к Игнату, запустила ладонь в его волосы:
— Не отталкивать меня хотя бы. Не показывать, как я тебе омерзительна. Я не виновата, что со мной это случилось, понимаешь?
— Я тоже не виноват, — глухо отвечал Лапиков.
— Зачем же ты допустил это… тогда, в первый раз? Зачем ты мной воспользовался?
— Мы обсуждали это тысячу раз. Я был пьяный.
— Ты как ребенок! Бросил спичку — и возник пожар, понимаешь? И теперь ты его только раздуваешь, маленький мерзавец!
Лапиков больше не мог терпеть ее близость; не мог слышать этого выражения. Он с силой оттолкнул учительницу биологии: