— А у меня нету. Мне и так не скучно, — заявил Барковский.
Залез в портфель, достал оттуда какую-то пачку расчерченных листов. Это была новая составленная им таблица.
— Я тут инициативу проявил, — сообщил он. — Вот, держите.
И протянул таблицу Крюкову. Тот пролистал и покачал головой:
— Ничего себе! Ну ты крутой! Ты и учителей опросил?
— Всех, кроме Баграмова. Мы же договорились.
Крюков еще раз глянул на полученные сведения, сказал уважительно:
— Да, старик, ты крут. Спасибо. Чем обязан?
— Да не надо ничего, — скромно ответил Барковский. — Мы же партнеры?
И он испытующе посмотрел на Крюкова. Это был важный момент! И тут, к его разочарованию, капитан ясно и четко ответил:
— Нет.
И, видя разочарование собеседника, пояснил:
— Какие мы партнеры? Да, дело у нас общее. Но я начальник, а ты помощник. Согласен?
Барковский уже успел скрыть свое разочарование и надеть маску послушного мальчика.
— Ну да, — улыбнулся он. — Но вы все-таки скажите что-нибудь. О нашем общем деле.
Крюков кивнул и сообщил:
— Я нашел ее дневник.
— Я же говорил! — обрадованно воскликнул Барковский.
— Ну а в качестве награды за доблестный труд — приглашаю вечером в «Пельмешку», — сказал капитан. — По рукам?
— По рукам! — улыбнулся Барковский.
Они пожали друг другу руки и взглянули друг другу в глаза. Они были похожи на соперников перед поединком, которые жмут руки только потому, что таков ритуал. И, кажется, оба это сознавали.
…Слепота, надвигающаяся на Наташу Белодедову, напомнила о себе в тот день в неожиданном месте — в школьном гардеробе. Когда она подала свой номерок уборщице, которая одновременно исполняла и обязанности гардеробщицы, та подслеповато взглянула на него и сказала:
— Какой номер там? Не вижу я, стерто…
Наташа взяла номерок, повернула его к свету… Увы, она тоже ничего не могла разглядеть.
— Ну, чего копаешься, девонька? — поторопила ее деликатная Валентина Леонидовна. — Ослепла, что ль?
На выручку Наташе вовремя пришел Марат — забрал у нее номерок, добавил свой и сказал гардеробщице:
— Двадцать шесть и тридцать один, теть Валь.
А потом, когда они оделись и вышли на школьный двор, попросил, даже, скорее, потребовал:
— Расскажи мне все про свою болезнь.
— Хватит, я наигралась, — мрачно ответила Наташа.
— Пожалуйста! Я должен все знать.
— Чтобы врать поубедительней?
— Нет, чтобы тебе помочь.
— Ты мне не поможешь, — заявила Наташа. — Не обещай, чего не можешь.
— Но почему? — Марат не мог понять причину ее упорного молчания.
И тут Наташу прорвало. Она остановилась, развернулась к нему и произнесла громко и отчетливо: