Липатова не могла принять этот упрек. Никак не могла!
— Все, что я могла ему дать, я дала, — убежденно сказала она. — Я его защищала. А сейчас не могу, силенок не хватает. Враг слишком силен.
— А вы его не защищайте, Анна Анатольевна, — сказала Тоша. — Вы лучше помогите ему.
Вот этого Липатова не ожидала.
— Чем? Чем я могу ему помочь?
— Ну, если враг сильный, встаньте рядом. Один в поле не воин, а вдвоем легче — ведь так? Тогда и я с вами. А уговаривать его отступить… Ну уж нет, увольте. Так я ему хотя бы друг. А сделаю, что вы просите — и того не будет.
Липатова внимательно взглянула на нее, сказала:
— Знала, что ты так скажешь. Хорошо. Я буду ему помогать. И в связи с этим у меня одна просьба. — Она достала из бардачка распечатку. — Здесь номер дела и все данные. Погибшая Алина Русанова, из класса вашей самоубийцы. По какой-то причине в дело не попала информация о том, что у нее был секс перед самой смертью. Первоначальный акт заменили. Его надо найти, Тоша.
Тоша взглянула на распечатку, кивнула:
— Найду. Наш бардак тем и хорош, что в нем все теряется, но ничего не пропадает. Только у меня встречная просьба. Не называйте меня Тошей, пожалуйста. Это — его.
Липатова кивнула и протянула эксперту руку. И Тоша ее пожала.
Войдя в класс, Людмила Михайловна Царева заняла место за учительским столом. Оглядела класс. Здесь были все, кроме Барковского.
— К сожалению, я поздно узнала, что вы за люди, — говоря это, она заметно волновалась. — Только после смерти Анастасии Николаевны… Мне очень трудно относиться к вам по-прежнему. Здесь есть часть и моей вины, формально…
Она сделала небольшую паузу, и Худяков немедленно этим воспользовался.
— Странно звучит, Людмила Михайловна, — заявил он. — Во-первых, не по-английски, а во-вторых, вы о чем?
— Помолчи, Худяков. Я знаю, что вы чуть не убили человека. Я понимаю, вы хотели его наказать по справедливости, считали его виновным в гибели вашей подруги, но это вас не оправдывает!
Одиннадцатиклассники переглянулись. Довженко заключил:
— Баграмов! Настучал все-таки, старый козел!
И тут выдержка изменила Людмиле Михайловне.
— Молчать! Вы! Чуть не убили! Человека!!!
— Не убили же, — заметила Суворова.
— Да никто и не собирался, это же типа игра была, — добавила Мелкова.
А Худяков подвел итог:
— Мы решили его наказать и наказали. Это справедливо. А если мы вам так неприятны, не расстраивайтесь. Терпеть нас вам осталось пару месяцев. Вот сдадим экзамены, и забудете нас, как страшный сон.
Директор его не слушала. Ей важно было выговориться.
— Это ужасно! — сказала она. — И то, что я до сих пор молчала. И что, скорее всего, буду молчать и дальше… ради имиджа школы. И что вы готовы убивать. Я видела это на перемене. Я вижу это и сейчас.