Липатова молча кивнула.
Она и Тоша вышли из подъезда с ощущением случившегося несчастья. Липатова тут же стала звонить Крюкову. И… услышала звонок капитанского телефона. Он лежал на капоте ее собственной машины. Видимо, Крюков избавился от телефона, когда выскочил из подъезда. Липатова положила телефон в карман.
…В это время наверху, в квартире, Барковский закончил писать текст своего завтрашнего «признания». Шорин забрал у него листок, прочитал… На его лице выразилось отвращение. Приказал:
— Завтра в школе все расскажешь близко к тексту. Ирку забудешь как звать, на улице не узнаешь. Хоть слово про нее ляпнешь кому — исчезнешь. Понятно?
Барковский кивнул. Шорин протянул ему бумагу:
— Пиши телефон этого Сотникова.
Барковский написал номер, протянул бумажку Шорину и спросил:
— А если я забуду про Ирку, все забуду… вы обо мне тоже забудете?
— Постараюсь, — ответил Шорин. — Учи слова, фюрер хренов.
И отправился на кухню, где сидела Ира. Взглянула на отца, спросила:
— Меня посадят?
— Ой, ладно! Кто тебя посадит? Ты моя дочь. Вот что, поживешь пока у меня. В школу больше не пойдешь, экстерном все сдашь. А экзамены сдашь — пойдешь на юрфак. Или в Академию госслужбы.
Однако эти перспективы Ирину не обрадовали:
— Я не хочу.
— Ну, пойдешь куда захочешь. В Техноложку, например, или куда ты там решила? У тебя вообще к каким наукам способности есть?
Ирина упрямо покачала головой:
— Папа, я у тебя жить не хочу. И из школы уходить тоже не хочу. Я хочу здесь. С ним, с Мишей.
Шорин опешил:
— Ты рехнулась? Он же взрослый мужик! Он педофил чертов, подонок, каких мало! Я бы его своими руками придушил, если б…
— И поступать я никуда не хочу, — добавила Ирина.
— А что ты вообще хочешь?
— Я хочу… — Ирина запнулась, но договорила: — Хочу ребенка.
Шорин резко взмахнул рукой, сметая с подоконника какой-то цветочный горшок. Ирина съежилась.
— Идиотка! Ты понимаешь, что я тебя защищаю сейчас, что ты чуть было не вляпалась в страшную историю, что…
— Не ори! — перебила его дочь. — Во-первых, вляпалась уже. А во-вторых… мне нельзя волноваться.
— Что?! — вскричал Шорин.
Он все понял. Сел перед дочерью на корточки, взял ее руки в свои, заглянул в глаза.
— Ну, я его точно убью… — произнес тихо.
— Ой, ладно! — махнула рукой Ира. — Да, там мелкие заболели, дай мне денег, пожалуйста. Лекарства купить надо, я матери обещала.
— Я ей достаточно посылаю. Пьют?
— Пьют. Но я мелких заберу. Школу окончу и заберу. Ладно, папа?
Шорин молча кивнул.
…Зайдя за угол школы, Марина Ивановна увидела Лапикова — избитого, в разбитым носом. Поглядела на любовника с презрением, произнесла: