С плеча раздалось шипение и когти кольнули плечо.
Они шли по дороге прочь от прежней жизни, и казалось, что где-то вдали пыльная лента поднимается в голубое небо.
— Дикая! Одобряю. Мать рассказывала о больших черных кошках, не помню, как они называются… Правда, ты рыжая и мелкая, но характер подходящий. Будешь Кошкой, не вижу смысла что-нибудь выдумывать.
Потом были и другие драки, и другое небо, и крохи новых знаний и навыков. И голод, и работа — грязная, гнусная, узнав о которой мать бы расплакалась, а отец бы выгнал его из дома. Разве что он всегда оставался верен себе — не сражаться со слабыми, находить только достойных противников. Наниматели пожимали плечами, но с причудой мирились, и дела с пришедшим опытом находились все чаще. И Кошка тоже была. Выросла из мелкого комка в гибкого сильного зверя. Иногда пропадала по неделям, могла оцарапать его, если он забывался и в плохом настроении пытался сорвать злость на боевой подруге. Но в нужный момент всегда оказывалась рядом. Вцепиться врагу в лицо и разодрать его острыми когтями, кинуться под ноги — сделать все, чтобы ее спаситель выиграл очередной бой и мог поставить перед ней заслуженную миску молока.
И снова был ясный теплый день и чистое голубое небо. Была грязная улица и смутно знакомая компания… слишком большая, чтобы он мог рассчитывать на силу или удачу.
Хриплый голос: «А ты почти не изменился…» — расставил все по своим местам. Спустя столько лет он сам стал загнанной добычей, но все равно боролся, пока мог.
Рядом лежала рыжая Кошка. С перебитым хребтом и окровавленной мордой.
Он отвернулся и устало посмотрел в голубое безоблачно небо. Нет, отдыхать рано. Он же еще не стал кем-то важным, наоборот, принес слишком много вреда… и не станет теперь. Обидно. Сволочи. Даже Кошку не пожалели, а ведь она уже старая была. И все равно пыталась его защитить.
Вот бы с того света вернуться и отомстить.
Может, это далекое небо услышит его клятву?
Он обязательно вернется…
* * *
Игорь совершенно не удивился, проснувшись от резкого сквозняка. Еще вчера он бы просто закрыл окно, списав свои мысли на обострившуюся паранойю и, рухнув в объятия подушки, вернулся бы к прерванному сну. Сейчас открывшаяся створка не могла быть случайностью или следствием невнимательности.
— Саломея? — позвал Игорь, ощущая себя крайне неловко.
Ответа, конечно, не последовало.
— Война бы просто устроился на крыше или ветке дерева, да? Ему так удобнее, наверное, — говорить в воздух было примерно так же странно, как и обращаться к мерви. Даже если та действительно находилась в комнате, вряд ли ее интересовало мнение Ионова об удобстве наблюдательных пунктов и предпочтениях Войны.