— Хорошо, — просто согласился парень, — веди.
Рыжий почему-то смерил его сочувствующим взглядом.
— Именно поэтому люди всегда будут слабее и мервей, и нерилов…
В том, что для тварей Нереальности не существовало ничего святого, Ионов не сомневался, а вот по поводу нерилов попробовал бы поспорить. Хотя, возможно, он просто недостаточно узнал этот новый странный мир.
— Поучи меня еще жизни, — огрызнулся Игорь и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Так и будешь взглядом сверлить?
— На, — фыркнул рыжий и перекинул ему холодные обручи наручников, — Владыка не любит сюрпризы, а это полностью блокирует в тебе любой намек на силу.
— …которой во мне просто нет.
— Считай, что он параноик.
Мгновение Ионов еще тянул с решением, сжимая холодный металл оков. Вдруг стоит все-таки отказаться? Данте обещал защитить его семью… но можно ли ему верить? Ионов для него никто — досадная ошибка в статистике, на которую еще и время нужно тратить. Та же Синицына представляет для инквизиции больший интерес, чем мальчишка, который не смог стать нерилом. В конце концов, на этот раз Бриан может просто не успеть! Резко выдохнув и решившись, Игорь застегнул на запястьях оковы. По нервам в эту секунду прошел холодный электрический разряд, пальцы занемели.
Война продолжал стоять и тяжело смотреть на Игоря, будто не мог для себя что-то принять. И этот взгляд раздражал настолько, что Ионов уже был готов врезать рыжему просто так, прямо в наручниках. Ну что еще не так? Он уже пленник, заочно согласившийся на все, чтобы там не пришло в голову этому полоумному Владыке.
— Ты не боишься, — вдруг констатировал морт.
— Сложно бояться, когда крайне зол.
— Не должен, но скажу, — почему-то Война тоже разозлился. — Я честен даже с врагами, а не как эти…
Готовое сорваться с языка определение морт проглотил и замолчал, словно еще сомневаясь, нарушать указ или нет. Ионов не торопил его, понимая, что ничего хорошего не услышит, но разделяя позицию относительно честности.
— Голод и Чума получили приказ в любом случае избавиться от твоей семьи. Родные слишком сильно сдерживают тебя, так что увы… Пойдем, Ионов.
Небо вовсе не раскололось над головой Игоря, и земля не разверзлась, даже сердце не сбилось со своего ритма. Просто внутри вдруг стало пусто и холодно. Настя? Мама? Они действительно его единственная слабость. Но неужели слова морта — правда? И эти минуты, пока Игорь сомневался и злился, где-то недалеко, буквально в квартале отсюда, кто-то убивал его семью?
Что бы было, если бы он не сбежал из дома…
Терзавший Игоря все эти дни голод перерождался в нечто новое — уютно свернувшуюся в груди, как раз рядом с сердцем, пустоту. И вот ее заполнить, кажется, уже было невозможно.