— Внутри этих стен есть люди, мерви и морты. Первые убегают и прячутся, вторыми движет голод, третьи ищут и убивают всех, кого найдут. Правила просты: продержаться до тех пор, пока не прозвучит сигнал. Обычно игра длится один — два часа. Конечно, ты можешь присоединиться к людям. Играй в прятки со смертью и отсчитывай секунды. Но тогда, если тебя поймают, Воронцов вряд ли заступится. Или стань одним из охотников. Пусть морты признают тебя, как равного.
— Стать равным, значит, убить? — тихо уточнил Игорь.
Нет, Денис Алексеевич не мог быть, настолько слеп. Вдруг он тоже в этом замешан? Или его уже убили… но Данте казался таким могущественным! Может быть, это его и подвело? Если он все-таки жив, не исключено, что еще утром Лад вежливо здоровался с ним и обсуждал, как плохо и неудобно получилось с Ионовым…
Или все это один большой план.
— Естественно, — кивнул нерил. — У тебя есть еще пара секунд. Вопросы?
Кажется, он действительно рассчитывал, что Игорь бездарно потратит возможность на какую-нибудь глупость вроде: «Как вы могли?! Мерзавец!».
— Где лучше всего прятаться?
Мужчина покачал головой.
— Нигде. Чем дольше ты остаешься на одном месте, тем больше ты переходишь в категорию трупов. Они почувствуют тебя, твой запах и страх. Двигайся. Прячься только затем, чтобы перевести дыхание.
— И почему я должен вам верить, а не сделать все наоборот?
— Потому что ты, несмотря ни на что, логик.
Игорь, кивнув, сосредоточился на дыхании и на том, что ему предстояло много и долго бегать. Но он сможет. Обязательно сможет!
— А если я продержусь?
Лад наградил парня насмешливым взглядом.
— Посидишь под замком, пока Рыцари не притащат из реальности очередную порцию игрушек. А потом снова окажешься здесь перед тем же выбором. Ну и, скорее всего, все эти дни в тебя продолжат насильно вливать кровь. Все-таки терпение — не главная добродетель Ворона. Время, Игорь. Вперед.
Первые метры, оказавшись в лабиринте, он бежал по инерции, особенно не разбирая поворотов. Проходы были такие узкие, что встреть Игорь кого-нибудь на своем пути, им пришлось бы прижаться к стенам, чтобы разминуться. Как тут вообще можно было прятаться, он не понимал. Все встало на свои места, когда через пару минут он пробежал очередную развилку и понял, что ход не только расширился, но и обзавелся соответствующими декорациями. Вдоль высоких стен потянулись серые стебли высохшего плюща; кое-где они укрывали углы ходов тонкой завесой, под которую можно было пролезть, чтобы выдохнуть и выждать удобного момента. Правда, выглядели стебли так, будто бы от малейшего прикосновения готовы были обратиться в пыль. А потому пробираться в убежище требовалось очень медленно и осторожно.