Дворец Посейдона (Тимайер) - страница 24

– Невероятно, – произнес Никомедес, услышав, как в наушниках звучат на немецком слова капитана, говорившего по-гречески. – Это изобретение на десять голов превосходит фонограф прославленного американца Эдисона. Почему бы вам не представить его на Всемирной выставке в Чикаго? Вы, несомненно, получили бы высшую награду.

Гумбольдт отмахнулся:

– Награды меня интересуют меньше всего. Довольно и того, что прибор вполне справляется со своей задачей. Но теперь пора вернуться к вашей истории. Почтенный капитан, поведайте нам во всех подробностях – что случилось с вами в ночь кораблекрушения?

5

В это же время в Афинах

Дом располагался на холме, высоко над кварталами древнего города. Великолепный, как дворец, он был окружен роскошным садом цветущих апельсиновых деревьев и полон благоухания кипарисов. Прямо напротив фасада особняка, в каких-то двух километрах, в безоблачное небо устремлялись мраморные колонны Афинского акрополя. Ласточки и стрижи кружили вокруг храма Афины Паллады – Парфенона, наполняя воздух резкими криками. В открытые окна проникал густой аромат роз, вдали слышался перезвон церковных колоколов, зовущих прихожан к службе.

Пожилой господин задернул шторы и заковылял обратно к письменному столу. Его голова, сидящая на тонкой, морщинистой, как у черепахи, шее, казалось, весит пару центнеров. Жидкие волосы, обрамляющие внушительную плешь, походили на лавровый венец. Кряхтя, он опустился на стул, извлек из кармана ключ и отпер верхний ящик стола. Внутри не было ничего, кроме старого, измятого и грязного письма. Бумага его была изъедена временем, сыростью и морской солью, почерк писавшего дрожал, чернила расплывались. Господин пробежал взглядом несколько строк и прикрыл веки.

Спустя время он открыл глаза и запер ящик.

– Зови его! – хрипло произнес он.

Слуга поклонился, затем открыл дверь и сказал человеку, находившемуся в приемной:

– Ваше превосходительство вас ожидает.

В затемненную комнату вошел человек странного вида. На нем была широкополая шляпа, глубоко надвинутая на лоб и затенявшая глаза. На узком сухом лице резко выделялся крючковатый нос, похожий на ястребиный клюв. Он был высок, строен и передвигался с гибкой грацией хищного животного.

Сделав несколько шагов, мужчина остановился. Пожилой господин некоторое время внимательно изучал его. Человек этот явно был чужаком в Афинах, но никто не мог бы сказать, из какой страны он прибыл и к какой национальности принадлежит. Кое-кто считал его норвежцем, но был ли он действительно родом из Норвегии, оставалось тайной. Пожилой господин жестом велел слуге удалиться. Посетитель дождался, пока дверь плотно закроется, и осведомился: