У него перевернулось сердце. Шагнул вперед и услышал:
- Зачем?
- Что, прости? - прокашлялся, понимая, что от неимоверной досады у него наворачиваются слезы. - Прости... Я дурак. Я... Прости.
Горло свело спазмом.
- Зачем ты это сделал?
- Я... - с трудом заставил себя вдохнуть. - Я думал, поступаю правильно, убедил себя, что... Прости, Маша.
А потом полилось как-то само. Но она остановила его. Сказала:
- Зачем ты сделал это? Зачем бросился меня спасать.
И обернулась. Он задохнулся словами. Потом, сглотнув горький ком, сказал:
- Потому что люблю тебя.
Замер, как приговоренный. Ждал, понимая, что шансов нет. Нельзя дважды войти в одну реку! Что сам убил ее дважды. Но бывают же чудеса в жизни! Может же в его проклятой кривой жизни случиться чудо?! Хотя бы один раз... Хотя бы один раз - стучало и лопалось сердце. Хотя бы...
Отвернулась, закрывая рот ладонью. Заплакала.
Он и сам не понял как оказался рядом, обнял, прижал к себе.
- Ну тихо, тихо, не плачь, пожалуйста... Не плачь...
А сердце выскакивает, слезами выливается, вздохами рваными.
- Прости меня... не плачь...
Затихла. Подхватил ее на руки и понес прочь из этого сортира. Наружу, мимо всех тех, кто толпился в коридоре и на улице.
Усадить ее в такси, увезти отсюда. Намучилась, устала. Намучилась...
***
Такси ловко продиралось в пробке, водитель несколько раз поглядывал в зеркало на на странную пару, затихшую на заднем сидении. Какие-то не от мира сего странные. Потом сосредоточился на дороге, понимая, что без него обойдутся. А эти двое застывшие в своих переживаниях, как в коконе, ничего не видели вокруг.
Иногда надо вернуться вспять, чтобы понять, где была допущена фатальная ошибка. Говорят, если точно вспомнить как оно было в самом начале, ее можно уловить. Еще говорят, некоторые вещи невозможно ни простить, ни забыть. Но, если повезет, можно вымолить, выцарапать, вырвать у судьбы еще один шанс и начать жизнь заново.
Но даже если так, кто сказал, что это будет просто?
Кто скажет, что начинать жить заново легко и просто, тот солжет.
Когда после всех немыслимых, болезненных и абсурдных перипетий Андрей наконец устроил Машу в отель, она просто заперлась. Он знал, что так и будет, взял ей отдельный номер. Потому что по дороге она не произнесла ни слова, и ни разу не взглянула в его сторону.
Но не гнала от себя, как в прошлый раз, он и этому был рад. Впрочем, Андрей особо не обольщался, просто устала до одури и измучилась, да еще этот стресс...
Мучительно больно было это ее холодное отчуждение. Лучше бы ругалась, кричала, проклинала его, это легче было пережить, чем ее молчание. Он готов был поедом себя есть, что все случилось как случилось, Ходил под дверью, прислушивался, как дурак. Он и есть дурак.