«Ой! – вдруг вспомнила Нэла. – А таблетку я сегодня пила или нет?»
Может, она не только вспомнила это, но даже произнесла вслух, потому что Антон спросил, не открывая глаз:
– Что?
– Кажется, таблетку забыла утром выпить, – пробормотала она.
– Ну и черт с ней.
– Ага, черт! А если…
– Ну и родишь.
Нэла так удивилась, что села на кровати и всмотрелась в лицо мужа. Глаза он уже открыл, но в них была одна только безмятежность. Когда-то на сумасшедшем корабле ее поразила его способность не бояться последствий любого, даже самого рискованного своего поступка. Она и теперь к этому не привыкла.
– Тоник, – сказала Нэла растерянно, – как это – родишь? Мне еще учиться сколько, а тебе и вообще…
– Я академку сегодня оформил.
– Тем более. Еще на год все растянется.
– Да не собираюсь я ничего растягивать.
Он тоже сел на кровати и посмотрел Нэле в глаза тем взглядом, которого она почти боялась. Решимость сверкала в его глазах, а к чему эта решимость приведет, непонятно.
– Что не собираешься?.. – спросила она.
– Учиться больше не собираюсь, – ответил Антон. И, заметив ее протестующее движение, добавил: – Без толку мне это, Нэл. От дурости одной казалось, вот как выучусь, так деньги лопатой буду грести. А на самом деле не в коня корм мне эта учеба, и денег у меня от нее никогда не будет. Не от нее у меня деньги будут, – уточнил он.
– Но как же ты здесь… – начала было Нэла.
– Потому и академка. Иначе сразу бросил бы. И не волнуйся, – твердо сказал он. – Без куска хлеба не останусь и тебя не оставлю.
– Да я не про хлеб! – воскликнула она. – Я же…
– Что – ты же? – Его взгляд стал настороженным. – Стыдиться будешь, что муж у тебя не академик?
– Я никогда не буду тебя стыдиться, – сказала она. – Дело вообще не во мне. А в тебе, Антон! Ты мужчина, тебе нужно… Нужно что-то впереди для себя видеть.
– Так я и вижу! – Взгляд его засверкал снова. – Еще чуток у Гюнтера поработаю, потом свою мастерскую открою. Тут для механика работы полно, на каждый чих же у немцев механизм. Будешь у меня как куколка, не волнуйся!
– Какие ты глупости говоришь, – поморщилась Нэла. – При чем здесь куколка?
– Ну, в смысле, будешь в свое удовольствие по телевизору про картины рассказывать, или что там твои художники малюют. И давай поедим уже, а?
– Сейчас разогрею твою баранину, – вздохнула Нэла.
Еда, на ее взгляд, занимала в его сознании слишком большое место. Когда он был голоден, то мог думать только об этом.
– Не, пошли в ресторан. – Антон поднялся с кровати и стал одеваться. – Репортаж твой отметим, и вообще.
Нэлино обещание – что она будет всегда с ним есть – он понял, кажется, слишком буквально и постоянно норовил где-нибудь ее накормить, даже просто на улице. Иногда ее это сердило, но сейчас она чувствовала такую растерянность, что ей было и не до еды, и не до того, чтобы сердиться.