Впрочем, все, что происходило сегодня в течение рабочего дня, никоим образом не способствовало сентиментальности, да и никаким чувствам не способствовало. Было общее заседание Объединения современных архитекторов, в которое он вступил год назад, с Ассоциацией новых архитекторов, только что образовавшейся. Спорили до посинения – Гербольда особенно вывело из себя заявление Мельникова, что он-де превращает инженерную конструкцию в фетиш. А когда вышли на улицу, то Коля Незлобин, с которым вместе учились во ВХУТЕМАСе, а потом основали архитектурное бюро, мрачно сказал:
– Спорим, ругаемся – мы им про монолитный облик здания, они нам про психологическое восприятие архитектуры… А на самом-то деле что прикажут, то и будем строить, еще спасибо скажем, если хоть что-нибудь дадут.
Гербольд вспылил в ответ на Колины слова, но потому и вспылил, что понимал их справедливость. Их бюро теряло заказчиков одного за другим, тот же единственный заказчик, который не терялся, а наоборот, набирал все больше силы, хотя больше уже, кажется, было некуда, – этот заказчик не интересовался спорами между конструктивистами и рационалистами, имел собственные представления о том, что и как следует строить, а главное, о том, чего строить не следует, и настаивал на этих своих представлениях – примитивных, иногда просто дремучих – с абсолютной безапелляционностью.
Гербольд открыл калитку и пошел по расчищенной от снега дорожке к дому. С каждым шагом по ступенькам крыльца он чувствовал, как усталость и раздражение, наполняющие его, рассеиваются, то есть буквально рассеиваются по его телу и оттого теряют силу.
«Надо будет у Ольги спросить, что за эффект такой, – подумал он уже почти весело. – Возможно, есть физиологические обоснования».
Он не стал отпирать дверь сам, а позвонил, ожидая услышать топот Васиных ножек и вслед за ним не звук даже, а отзвук, возникающий в стенах дома от шагов жены. Менее всего он был склонен к какой-либо мистике, и потому считал, что этот отзвук – а Леонид слышал его каждый раз, стоя на крыльце и ожидая, когда она откроет ему, – является просто физическим колебанием определенной частоты, а сам он всего лишь обладает способностью улавливать такие частоты, как прибор. Существует ли такой прибор в действительности, было ему неизвестно, но хотелось думать, что существует. Иначе пришлось бы думать как раз о всяческих сентиментальностях, чего он вот именно терпеть не мог.
Дверь открыла Марфа. Войдя, Леонид сразу вдохнул запах сдобы, ванили, корицы – кулинаркой она была виртуозной, и в доме не бывало дня без свежей выпечки, даже в прошлом году, когда и за черным хлебом везде стояли очереди.