— А что же, может, и помогает, — уклончиво заметил Богдаш. — Так, выходит, Настасья обещала тебе сама разобраться, где Томила и где Авдотьица? А ты и поверил? Девке-то?
— А что, ему самому в «Ленивку» идти? — спросил Семейка. — Или неглинских зазорных девок расспрашивать? В «Ленивке»-то ему живо ребра переломают!
— Точно — подведут муде к бороде! — Богдаш, довольный, что съязвил насчет Данилиной безбородости, сам своему словечку и расхохотался.
Данила, как ни странно, совершенно не обиделся. Желвак сказал то, о чем он и сам думал. Ни в «Ленивке», ни в банях, ни даже на Неглинке правды не узнаешь.
Правда — там, куда обманом забралась Авдотьица.
Она проникла на чужой двор, выдав себя за сестру покойной хозяйки, и проявила любопытство к мертвому телу. А как ушла, так и вспомнили, что никакой сестры у хозяйки не было. Девка же Авдотьица приметная — надо думать, одна на всю Москву такая. Может, когда семейство того ткача, или кто он там, село скрести в затылках — что бы этот приход означал? — то кто-то из мужиков и вспомнил, что на Неглинке, говорят, богатырского роста блядина дочь обретается…
— А что, товарищи, — вдруг сказал Данила, — не в Хамовниках ли разгадка? Тело ведь туда отвезли… Не побродить ли там?
— Ну и что ты там искать собрался? — хмуро спросил Тимофей. — Сам не ведаешь?
— Не ведаю. Да только оттуда начинать надобно. Если скоморохи забрали тело — не на руках же унесли, на санях вывезли. Может, кто чего и заметил, ребятишки те же…
— Чушь ты несешь, — Тимофей был неумолим. — Ну, выехали из ворот сани, в санях рогожный куль! Поди знай, что в том куле! Да и когда это было!
Данила только рукой махнул.
Скверно было на душе. Он понимал, что из-за него Авдотьица, может, и жизни лишилась.
В эту ночь он был на конюшнях дневальным. Тимофей и Богдаш ушли спать, Семейка задержался.
— Я с тобой посижу, посторожу, а ты вздремни, свет, — предложил он. — А завтра ни свет ни заря отправляйся в Хамовники. Мне тоже это дельце не нравится… Томила — скоморох не простой, коли с кулачными бойцами связан. Ты там походи вокруг да около и, свет, спозаранку добеги до Москвы-реки, может, что и увидишь.
— А что там видеть, кроме снега да льда?
Семейка вздохнул.
— Ин ладно, — молвил. — Пора, выходит, учить тебя следы читать. Знающий человек на конское лайно поглядит да и скажет, когда конь прошел — недавно ли, давно ли. А на снегу такие порой следы остаются — прямо хоть сразу вслух выговаривай. Вот ты там поброди да сверху погляди.
— А коня взять можно?
— Что, от полтины уж рожки да ножки остались?