Данила даже усмехнулся — задирать Богдаш был мастер.
— Вавила! Зашибу! — крикнул еще кто-то, и наконец возник фонарь.
Многократно изруганный Вавила подбежал туда, где тесно встали конюхи, но слишком приближаться не стал.
— Выше фонарь держи! — И из толпы бойцов вышел долговязый, в щегольской шапке с отворотами набекрень, узколицый, с короткой рыжеватой бородой. — Ну, так и знал! Гляди, Аким, вон тот нас у «Ленивки» выслеживал! Я его узнал — у него рожа кривая!
Теперь и Данила признал Соплю.
— Ты, что ли, охотницкому бою учился? — пренебрежительно спросил Богдаш. — Ну, скидывай шубу, выходи! Выходи на кон!
— Стой, Сопля! — Тут появился человек, на которого стоило лишь раз поглядеть, чтобы назвать записным бойцом.
Был он в тех зрелых мужских годах, когда черную курчавую бороду уже пробила седина, однако сила не убавляется, а даже крепнет. И весь казался сбитым и склепанным не по человеческому размеру — большое лицо, бородища — до середины широченной груди, и в тулупе своем — поперек себя шире, хотя и немалого роста.
— Не суйся, Аким! Я его видел, а ты — нет! Я его нарочно к нам зазывал — отвертелся, щенок!
— Ты к нашему парнишке не цепляйся, ты мне отвечай! — Богдаш был неумолим. И даже принялся расстегивать шубу.
— Я тебя знать не знаю! Откуда ты такой на Москве взялся! — высокомерно ответил Сопля. — Много вас таких-то ходит! У себя в Пустозерске или в Кеми первый боец — так и по Москве выступает, как боярин Милославский!
— А ты выходи, выходи! Лаяться-то и бабы на торгу горазды! А ты, Вавила, стой где стоишь! Чтобы свет — поровну!
Не боясь мороза, Богдаш скинул шубу, расстегнул стеганый зипун, чтобы рукам было вольно, и встал не так, как стоят стеночники — левым боком, правая рука готова бить по дуге сверху, а неожиданно — ноги немногим шире плеч и малость присогнуты, переступают, словно пробуя на плотность утоптанный снег, оба кулака — у груди. При этом он слегка покачивался. Вдруг Богдаш несколько раз с силой встряхнул кулаками и вернул их на прежнее место.
Сопля, тоже раздевшись, боком пошел ему навстречу, готовясь бить так, как привык начинать бой: сперва левой рукой несильно, затем во всю мощь — правой.
Богдаш позволил ему подойти достаточно близко, чтобы и левым кулаком Сопля мог ему в плечо нацелиться, и всю душу в удар правого кулака вложить. Однако Богдаш одним движением, повернувшись и малость откинувшись назад, обоих ударов избежал, даже шапки с головы не потерял. Ноги его при этом оставались на месте.
Сопля, не поняв, что произошло, шагнул вперед, норовя повторить оба удара, но когда его левый кулак почти коснулся Желваковой щеки, Богдаш резко мотнул головой — и кулак встретил пустоту. А в следующий миг его правая рука стремительно хлестнула по щеке Сопли.