Женка приподняла левое плечо, задумалась, припоминая, приподняла правое…
— Вот так он и шел, чуть боком.
— Перфилий Рудаков, ростом невысок, не стар, правое плечо выше левого, шуба волчья, — повторил Стенька. — Может ты еще, голубушка, скажешь, какой сотни купец?
— Скажу, что из небогатых.
— Сани с конем, что ли, плоховатые?
— В конях не смыслю, а ты уж моему слову поверь.
— Та-ак… — Стенька повернулся к Ивашке. — Стало быть, по дороге с тем Перфилием Рудаковым знакомство свел?
— Да пили они вместе! — объяснила женка. — У него таких знакомцев — пол-Москвы!
— Погоди ты! Я ж розыск веду! Я! И когда тот Перфилий сманивал Нечая в Москву с ним ехать — ты при том был?
— Да разве я того Перфилия стерег? Сани у него сломались, Нечай перегружать помогал, это я помню. А потом гляжу — он уж с нами едет!
— И разговаривал ли при тебе тот Перфилий с тем Нечаем?
— А чего им разговаривать? Один — купец, другого до Москвы обозным мужиком взяли.
— А обещал ли при тебе тот Перфилий, что в Москве поведет того Нечая в Успенский собор, и в баню, и в Охотный ряд?
— Да на что тебе? — хором изумились Ивашка и женка-знахарка.
— Надобно! — таким путем Стенька издалека подъезжал к деревянной грамоте.
Но Ивашка намертво отперся — никаких соблазнов при нем Рудаков Нечаю не рассказывал, ничем не прельщал.
Тогда Стенька в отчаянии решил сказать прямо.
— А не говорил ли при тебе тот Перфилий, что видывал-де некую деревянную книжицу, и не обещал ли тебе ее показать?
— Какую книжицу?
Ивашка поклялся, что отродясь про такие диковины даже от попа не слыхивал, а от Рудакова — тем более. Клятва была так горяча, что Стенька ей не поверил.
— Ну, собирайся! Возьмем тебя в приказ, отберем от тебя сказку про того Перфилия Рудакова! Ведь ты, сучий потрох, точно про него знаешь, кто таков и где проживает!
— Не знает он! — вступилась женка. — А возить взад-вперед по всей Москве не позволю! Я ему ногу правлю, весь мой труд насмарку пойдет!
— Больно ты грозна! — сказал на это Баламошный. — Ишь, приказывает! Да кто тебя слушать станет!
— Да ты и послушаешь! Я-то знаю, какую хворобу тебе с самого Рождества лечат, никак вылечить не могут! Гляди — такого сейчас скажу, что и вовсе с той хворобой сладу не будет!
— Да ну тебя! — Стрелец даже отступил на два шага, крестясь. — Да воскреснет Бог и да расточатся врази его!.. Пошли отсюда, Степа!
— Уйти нетрудно, а только понадобится нам этот Ивашка Шепоткин, придем мы за ним — а его-то и нет!
Ивашка стал клясться и божиться, что никуда не денется, Марфица вышла из-за занавески, припала к мужу и своих криков добавила.