— Далеко ли идти-то? — спросил он.
— До Златоустовской обители, а там совсем рядом.
Данилка молча шел за ними и наслаждался скрипом сапог по снегу. Пусть не новые, да разношенные! И ноге в них ловко.
Перейдя Мясницкую улицу, они углубились в переулки.
— Вот и пришли, — Настасья показала на невысокий забор.
— Вот ты куда вела! К Федоре Тимофеевне!
— А разве девка, что у нее живет, не поломала осенью ногу? — спросила Настасья. — Все же знали! И что хроменькая может остаться — бабки говорили, и что по скользкому без посоха ходить боится — тоже всем ведомо! Ты же и сам ее видел, как они на богомолье ездили. И что Федора из жалости рядит ее без меры, как княжну?
— Ловко ты сообразила! Ну, сюда и впрямь можно в любое время стучать — откроют, — Юрашка постучал палкой об забор.
Никто не откликнулся — даже пес.
Юрашка замахнулся еще раз, но глазастый Данилка удержал его руку.
Поверх забора он углядел что-то продолговатое и темное на снегу и тут же показал это своим спутникам.
— Уж не кобель ли? — спросил громко.
— Нишкни! — вдруг с двух сторон зашипели на него Настасья и Юрашка. И поволокли прочь, за угол.
За углом же они обнаружили санки наподобие извозчичьих, запряженные бурой кобылешкой. Совсем плохонькие были на вид санки, да только что они тут поделывали среди ночи, когда кобыла и та должна дремать в стойле?
— И точно!.. — произнес ошарашенный Юрашка.
Они с Настасьей принялись совещаться, не обращая внимания на удивленного Данилку. И странным было то совещание…
— Не можем мы сейчас в это дело путаться! — убеждал Юрашка. — Своих бед хватает!
— Да коли Гвоздь в него впутался, стало быть, и княжич наш ненаглядный неподалеку, — с такой ненавистью произнесла Настасья, что Данилке сделалось не по себе. — Да только что они в такое время у свахи в дому позабыли? За каким бесом прикатили? Жениться им, что ли, невтерпеж стало?
Данилка никак не мог понять, почему недвижное собачье тело на снегу вызвало у Настасьи и Юрашки воспоминание о зловредном Иване Киндеевиче Гвозде. И вдруг его осенило.
Не потому эти двое потащились ночью Бог весть куда, что кума надумала бестолковому куманьку помочь, нет! Им с самого начала было любопытно, каким боком пристегнулись к злополучной душегрее, а тем самым — и к убийству Устиньи, Илейка Подхалюга и Гвоздь, да и не они, скорее всего, а стоящий за их спиной некий безымянный княжич. Уж не тот ли благодетель, что ворвался в подклет? И одобрил дружбу с нужным человеком Ивашкой Анофриевым?..
Видать, среди прочих подвигов числилось за Гвоздем и отравление ни в чем не повинных кобелей…