— Едва ли…
Она отвечала совершенно спокойно, не испытывая ни смущения, ни неловкости.
— Артур знал, где я собираюсь отдыхать, вот и подумал, что будет неплохо провести время в том же отеле, где была и я… А что? Разве это что-то доказывает? Кругом множество свободных и не слишком высоконравственных мужчин, так что при желании…
— Что я могу поделать, — продолжала она с завидным хладнокровием, — если Дональд отказывает мне в близости. Я не намерена проводить 52 недели в году под неусыпным, неодобряющим оком Гарриет. Мне необходимо уезжать в полном смысле слова, иначе я помешаюсь. Я так и заявила Дональду. Раньше я умоляла его ездить со мной, но это было безрезультатно. Бизнес, говорил он, хотя я-то прекрасно понимаю, что дело не столько в бизнесе, сколько в заботливой матушке. Так что, когда обстановка в доме делается невыносимой, я сообщаю Дональду о своих планах и он относится к этому с завидным хладнокровием. Он даже высказывает сожаление, что не имеет возможности именно сейчас отправиться со мной, но он не сомневается, что поездка доставит мне удовольствие, желает веселого отдыха и просит непременно писать.
Мердок не был подготовлен к такой откровенности, но он преодолел ее без труда. Он подмигнул ей, его темные глаза смотрели на нее в упор.
— У вас это хорошо получается, — сказал он, — но мне думается, что вы упрощаете дело.
— В каком смысле?
— Вы говорите, что просто веселитесь, но ведь разводы давались и на меньшем основании, чем те две выписки из регистрационного журнала отеля, которые раздобыл Том Брэди. Знает ли Дональд про то, что все это время вы проводили вместе с Эндерсом? А Гарриет? Если вы спали вместе с ним, можно ли ожидать, что вы это признаете?
Ее улыбка исчезла, голос стал раздраженным.
— Если бы я знала вас плохо, я бы сказала, что это прелюдия к вымогательству.
— В таком случае разрешите мне сделать еще один шаг. — Мердок отставил в сторону свой бокал. — Так как Джордж был моим другом, то мне кое-что известно о завещании, составленном его отцом. Как вы знаете, он не обделил ни одного из своих сыновей, но львиную долю оставил Джорджу, может быть, потому, что именно он поставил на ноги пошатнувшиеся семейные дела. Он первым заметил широкие возможности самообслуживания и наладил производство оборудования и инструментов для заведений этого типа.
Как бы там ни было, но Джерри с Дональдом получили по 25 тысяч, а Джордж — 150 тысяч, остальное перешло к Гарриет под опеку, чтобы впоследствии достаться сыновьям. После смерти Джорджа их доли в отцовском наследстве сильно возросли, но при условии, что они не будут противоречить матери. Это мне известно. А теперь я попробую высказать свои догадки. Вы можете меня прервать, если я ошибусь. Мне кажется, что между вами и Дональдом почти не осталось ничего общего… Да и было ли в прошлом? — добавил он, заметив, что она заколебалась.