— Всё! Стоп! Хорош! Осмотрите его рюкзак, карманы, но найдите бумаги, они должны быть у него!
В следующее мгновение двое фашистов стянули с Вадима рюкзак и выпотрошили все на пол. Остальные осматривали карманы, и все так же периодически били, чтобы не дать встать на ноги. Любая попытка Вадима выйти из положения лёжа сопровождалась мощным ударом или пинком, не давая шансов встать. Вскоре послышались два других незнакомых голоса:
— В рюкзаке нет ни хрена, только ОЗК, патроны и продукты.
— В карманах так же. Бумаг нет.
— Ну, значит, передал уже, да? — тяжело вздохнув, Волк достал из кобуры револьвер, встал над лежащим Вадимом и навел ствол на голову сталкера, — Так, я сейчас задам тебе простой вопрос, а ты на него ответишь и пойдешь, куда глаза глядят, хорошо? Итак, где бумаги Рейха?
— Волк, ты че… — пробурчал Вадим, глядя в глаза предателю, — Какие бумаги? Ты че несешь?
Волк цокнул языком, отвел взгляд, потом резко повернулся и ударил Вадиму в нос свободной рукой. Нос хрустнул, из него потекла теплая кровь.
— Повторяю ещё раз, где бумаги?! Ты че, думаешь, мы с тобой шутки шутим?! Отвечай! Где. Бумаги. Рейха?
— Какие бумаги, — сплюнул кровью Вадим, — Понятия не имею, о чем…
Вадим не успел договорить, как его со всей силы пнули в живот. Вадим скрутился на полу калачиком, застонал от боли, а над головой продолжал говорить Волк:
— Сука. Не хочешь по-хорошему? Будь по-твоему!
— В расход его, господин Штурмбаннфюрер?
— Ни в коем случае! — заорал на бойца Волк. — Он — единственный, кому известно, где сейчас бумаги. Он нужен нам ЖИВОЙ! Забрать его на Пушкинскую! А там решим, что с ним делать, — Волк нагнулся к уху Вадима и прошептал, — Готовься, я тебе там ад устрою. Ты будешь ныть и мечтать вернуться на свой Бульвар сраный! — И снова обратился к солдатам:
— Во славу Рейха! — Торжественно сказал Волк и поднял правую руку вверх. И тут же, почти в один голос на весь туннель прокатилось эхо солдат:
— Слава! Слава! Слава! — Кричали солдаты, подняв правую руку. Два фашиста подняли Вадима под мышки, и потащили его в сторону дрезины. Ноги волочились по земле, голова, живот и руки болели нестерпимой болью, но Вадим не мог кричать. У него просто не хватало на это сил. Фашисты бросили его в дрезину и сели рядом. Потом напротив кинули рюкзак, поднялся третий солдат с АКСУ Вадима, оценивая состояние автомата, а за ним поднялся Волк. Четвёртый завёл дрезину, и та нехотя тронулась с места. Волк встал напротив Вадима, и, сказав ему "Поспи, ты же у нас любишь спать", ударил в голову рукояткой револьвера. Вадим канул в беспамятство.