— Сука… — медленно сказал Вадим. — Сука, мы ж жизни друг другу спасали, а ты предаешь! Что же ты за сталкер такой?! Сталкер, а сталкер? Где ж твоя честь, сталкер? Или как там тебя… товарищ штурмбаннфюрер?
И как только Вадим закончил фразу, в его челюсть снова прилетел кулак Волка, но на этот раз предатель вложил всю мощь в удар. Удар пришелся с такой силой, что голову Вадима повернуло вправо. Челюсть отвисла, из губы пошла кровь, медленно стекая на пол.
— Не смей… слышишь? — Волк говорил в полголоса, медленно переходя к ору, — Не смей называть меня товарищем! Никакой я тебе не товарищ, понял?! Гнида! Товарищи все там остались, на Красной линии. Здесь нет товарищей, усек?! Господин… ГОСПОДИН штурмбаннфюрер. А теперь повторил, быстро!
— А пососать не завернуть? — криво улыбнулся Вадим. На эти слова прилетел очередной удар, но на этот раз в висок.
— Надо будет, отсосешь! А пока повторяй: господин штурмбаннфюрер. Сука, повторяй, я сказал!
— А то что? Убьешь? — ещё больше заулыбался Вадим. Волк хмыкнул, подошел вплотную к Вадиму, и снова заговорил шепотом:
— Давно мы такие бесстрашные? Значит так, повторять не буду: либо ты говоришь «господин штурмбаннфюрер», либо… — он покосился Вадиму между ног и замахнулся, — Либо твое потомство никогда не появится. Хотя нет, не так, — Волк достал из кобуры револьвер и нацелил в пах Вадиму, — Либо я тебя прямо щас кастрирую. Выбирай. Я стреляю на счет три. Раз… два…
— Стой! — Вадим закатил глаза, но все же сказал два заветных слова, — Господин штурмбаннфюрер.
— Что, что? — переспросил Волк, — Что ты там промямлил? Я не расслышал.
— Господин штурмбаннфюрер.
— Громче, я сказал! — Волк поднес ствол револьвера ещё ближе, — Ну? Я жду!
— ГОСПОДИН ШТУРМБАННФЮРЕР, — снова проговорил Вадим, с ненавистью в голосе.
— Вот, то-то же, — Волк удовлетворенно выпрямился, убрал револьвер в кобуру и продолжил уже спокойным тоном, — Прости, Вадя, ничего личного. Ты прокололся в библиотеке с папками. Не засветился бы, я б и не заподозрил. Но, увы… Я ещё хотел тебя в библиотеке шлёпнуть, без лишней возни, дать ножом в шею, бумаги достать и на Маяковскую. А что, нападение мутантов, паренек не пережил, погиб смертью храбрых… Я тебе говорю, убил бы, но тебя собачки спасли. Вот, если б не они… Они тебя от смерти спасли, а ты их пострелял, ну не делается же так! Не по-человечески! Если б я тебя там бросил, тогда бы хрен что осталось от бумаг, поэтому их нужно было сохранить любой ценой. И я сохранил их.
И вот идеальный план. Повезло, что наши на Маяковской были, один бы я все не провернул, и дежурному спасибо, подкупный оказался, глаза на все закрыл, так тебя хрен бы избили. А когда оказалось, что бумаг нет, тогда я взбесился. Вот ведь — промедлил и хана, всё! Упустил опять! Проворонил где-то! Но ещё все можно исправить. Итак, мы будем говорить по-хорошему? Нет?