Артамонов приехал из облисполкома окрыленный. На следующей неделе его должны были утвердить инструктором — и прощай, райисполком. В понедельник он собирался протащить через жилищную комиссию квартиру для Лаврушкина и прикрыть лавочку. Хватит! И вдруг к нему врывается Вера с такими словами. Василий Степанович выскочил из–за стола и начал усаживать девушку на стул, успокаивая:
— Что с тобой? Что ты выдумала? Успокойся, пожалуйста! Говори толком…
Он сел рядом с Верой. Она начала рассказывать:
— Я по вечерам уборщицей работаю… в магазине…
— Так–так–так! — подбадривал ее Артамонов.
— Заместитель директора у нас Лаврушкин…
— Понятно, понятно! — поежился начальник жилотдела.
— Когда он принес документы, я думала, правда, у него близнецы… А на работе говорят, никого у них нет… Тогда я в дэз позвонила… Нет у его сына детей, и справок им дэз никаких не давал. Вот так–то!
— Ай–яй–яй! И ты кому–нибудь говорила об этом?
— Нет… Хотела Лиде сказать, но она занята была…
— Правильно, правильно, — быстро подхватил Артамонов. — Надо сначала разобраться.
— Это не все, Василий Степанович! — перебила Вера, — Я испугалась и всех льготников проверять начала, какие квартиры за полтора года… Вы знаете, сколько раз нас обманывали! Вот список, — положила она лист на стол. — Я во все дэзы звонила…
— Как же так! — придвинул к себе список Артамонов и начал тереть лоб похолодевшими пальцами, соображая, что делать. — Куда же ты смотрела раньше? Ты знаешь, что тебе за это будет?
Вера наклонилась к столу. Слезы текли по ее щекам. Она вытащила платок.
— Ну, ладно, ладно! Не хлюпти! — ласково приобнял ее за плечи Василий Степанович. — Успокойся, успокойся! Я тоже хорош… Вместе облапошились, вместе и выкручиваться будем… Ты и об этом никому не говорила? — поднял он список со стола.
— Нет…
— И то хорошо!
В кабинет открылась дверь, и заглянула Лида.
— Верочка, тебя подождать?
Девушка вопросительно взглянула на Артамонова. Василий Степанович поднялся, улыбаясь Лиде, и сказал:
— У нас с ней длинный разговор…
— Тогда я пойду. Завтра на даче встретимся. Приедешь?
Вера кивнула. Лида ушла. Василий Степанович прошелся по кабинету, вспоминая, сколько у него с собой денег. Рублей триста наберется, да пообещать еще столько же…
— Да, Верочка, сделали мы с тобой промашку… Сделали, — заговорил Артамонов. — Но теперь ничем не поправишь. Поздно!
— Почему? В милицию заявить, и все!
— И все? — усмехнулся Василий Степанович, глядя на девушку. — Ты соображаешь, что говоришь–то! Ты думаешь, тебя по головке погладят за это? Посадят лет на пять! Тебе сколько сейчас? Двадцать один? Всю молодость и проведешь там… Придешь оттуда, кому ты нужна будешь? Вся жизнь из–за каких–то дураков пропадет… Забудь о них, наплюй! Мало у нас чего творится… Давай порвем этот списочек к чертям собачьим! И не было его! Дорабатывай спокойно полгода, получай квартиру и живи…