— Мне коньячка… Чуть–чуть! — и указал на желудок.
— Товарищи! — раздался голос Федора Алексеевича.
— Тихо, тихо! — зашикали друг на друга люди, поворачиваясь в сторону начальника.
Он с бокалом в руке стоял возле своего стола. Рядом с ним сидела жена. Она недавно приехала в поселок из Москвы и устроилась бухгалтером в контору.
— Товарищи! Прежде всего мне хочется поздравить с Днем Советской Армии Ломакина Бориса Ивановича, представляющего в нашем коллективе тех, кто в годы войны в рядах Советской Армии отстоял нашу Родину…
Колунков поднял свой бокал и чокнулся с Ломакиным.
— …Я хочу поздравить бригадира лесорубов старшину запаса Матцева Владислава Николаевича и в его лице всех солдат запаса нашего СМП, хочу поздравить лесорубов! Они в тяжелейших условиях прорубили просеку на два с лишним месяца раньше срока! Поздравляю всех с Днем Советской Армии! Доброго вам здоровья!
Федор Алексеевич выпил шампанское стоя.
— Поддержим начальника! — весело предложил Колунков.
— Поддержим! — энергично подхватил Гончаров.
Ведущей «Огонька» была Шура. Она находилась в своей стихии, болтала без умолку. Песни чередовались стихами. Был даже один акробатический этюд. Пели, танцевали, смеялись.
Андрею грустно было немножко. Он, поглядывая на эстраду, видел Анюту с Матцевым за одним столом. Владик, как всегда, был сдержан, невозмутим и вместе с тем, как отметил Павлушин, необычно задумчив, словно волновало его что–то, а он пытался скрыть. Еще на просеке в последние дни Матцев совсем молчаливым стал, похудел, осунулся, под глазами заметно потемнело… На Анюте было новое желтое платье, длинное с серебристым поясом. Недавно, видимо, купила. В магазинчик местный частенько привозили дефицитные вещи. Анюту тоже оживленной назвать нельзя. Казалось на первый взгляд, что они в ссоре. Но танцевали Владик с Анютой только друг с другом. Павлушин жалел временами, что не сел за один стол с Надей. Шура приглашала, но он отказался из–за ее болтливости. Этим она стала раздражать Андрея: чешет языком без удержу. Что на уме, то и на языке. Иногда казалось, что Шуре доставляет удовольствие смущать Надю. Андрей чуть вслух не матюкнулся, когда Шура объявила:
— Сейчас перед вами выступит восходящая звезда советской эстрады, а пока маляр Надежда Чекмарева! Свою песню она посвящает одному из лесорубов знаменитой бригады старшины запаса! Поприветствуем ее!
В зале засмеялись, захлопали. А Надю обожгло. Она вспыхнула, прилипла к стулу, съежилась. «Кто ее просил?! Кто?» Хотелось выскочить из зала от стыда. Но делать было нечего, нужно идти петь. Встретилась с подругой по пути на сцену, исподтишка показала кулак. Шура в ответ быстро высунула и спрятала кончик языка.