Сёстры обменялись взглядами. Затем вместе повернулись, чтобы взглянуть на Леспока. Их глаза блестели.
— Мы очень извиняемся, — пристыженно сказала День. — Мы действительно позабыли о миссии, — Девушка стёрла из уголка правого глаза слезинку.
— Но мы хотим, чтобы ты понял, как серьёзно мы к ней относимся, — продолжала Ночь. — Мы шутим и смеёмся из-за возникшего напряжения, потому что это лучше, чем плакать. — Она вытерла слезу с левого глаза.
Леспок опечалился: — Я не понимал этого. Прошу прощения за…
— Отныне мы будем вести себя хорошо, — решила День. — До конца миссии.
— Но потом, — добавила Ночь, — мы действительно можем с тобой позабавиться и сыграть в убегалки, как нимфы.
— Это не обязательно, — быстро сказал Леспок. — Я бы никогда не предложил…
— Возраст позволяет, — отозвалась День.
— И мы учимся тебя уважать, — произнесла Ночь.
— Но…
— Поэтому сейчас мы извинимся перед тобой в манере, принятой в тыквенном мире.
— И оставим тебе намёк на свои настоящие мысли.
— Но ведь тыквенные извинения слишком… — встревоженно начал он.
Однако был прерван принцессой День, которая шагнула вперёд, стиснула фавна в объятиях и поцеловала с такой страстью, что его голова оказалась под угрозой потери. Ощущение было такое, словно само солнце поднялось и ослепило его своим тёплым, радостным светом. Затем она освободила Леспока, и её место заняла Ночь, обнявшая его так крепко, что ему не надо было смотреть на неё для того, чтобы получить полное представление о фигуре, и одарила фавна ещё более страстным поцелуем. Теперь — по ощущениям — солнце опустилось, лаская его уютными сумерками.
Потом принцесса тоже отпустила его, и Леспок какое-то время поражённо стоял на месте, пока вокруг его головы крутились маленькие солнышки и луны. День воспламенила его, а Ночь потушила.
Он услышал их голоса будто бы с очень далёкого расстояния.
— Ты нам нравишься, Леспок, — промурлыкала День в его левое ухо.
— И когда мы покажем тебе свои трусики, это не будет шуткой, — прошептала Ночь в его правое ухо.
За словами последовали одновременные поцелуи в каждое из острых ушек.
Леспок упал на спину с бешено кружащимися перед лицом сердечками и планетами. Девушки принялись обмахивать его платочками и приглаживать шерсть.
— Кажется, на сей раз мы перестарались, — сказала День. — Он в обмороке.
— Да, надо вести себя более аккуратно, — согласилась с ней Ночь.
— Лучше сменить платья на голубые джинсы.
— Не слишком тесные.
— Но как только это закончится…
— Мы покажем ему всё.
— Это грозило затянуться надолго. Леспок открыл глаза.
— Думаю, я в порядке, — сказал он.