Тиффани отшатнулась, и ей вспомнились слова нянюшки Ягг: «Матушка Ветровоск говорила мне, что это тебе, не кому-нибудь, придётся заботиться о будущем. А то, что ты молода, означает, что будущего у тебя ещё много». Похоже, матушка Ветровоск тоже иногда ошибалась. У Тиффани оставалось не так-то много будущего.
Она всех подвела…
Она пыталась быть ведьмой в двух уделах. И не справилась ни в одном, ни в другом…
Она явилась к Королю эльфов. Он прогнал её…
Она убедила Белладонну стать её другом. И вот Королева мертва…
Она стоит перед повелителем эльфов, и сейчас он убьёт и её…
Она заслуживает смерти…
Она одна во всём мире…
И тут она поняла. Она не заслуживает смерти. И она вовсе не одна. И никогда не будет одна. Никогда, пока стоит на своей земле. Это её земля. Земля Боленов.
Она — Тиффани Болен. Не матушка Ветровоск, но ведьма сама по себе. Она знает, кто она такая и как она хочет жить. У неё свой путь. И нельзя говорить, что она не справилась, ведь она ещё только начала…
Она выпрямилась. Замерла, словно ледяная статуя, кипя от гнева.
— Ты сказал, я люблю копаться в земле, — проронила она. — Ну, так я убью тебя во имя этой земли.
Земля уже говорила с ней, наполняла её силой, и чары эльфа отступали, словно жалкие наваждения, а воздух потрескивал, будто в нём проскакивали молнии. Да, подумала Тиффани. Гром и Молния. Овчарки давно умерли, и их закопали в холмах возле матушки Болен[60], но их сила осталась с Тиффани.
Она твёрдо стояла на своей земле, чувствуя сквозь подошвы рокот древнего океана. Земля. Вода.
Тиффани вскинула руки:
— Гром и Молния, ко мне!
Огонь и Воздух. И стоило ей призвать овчарок, как сверкнула молния, загремел гром. Пастушья корона на груди Тиффани — центр её вселенной, душа и сердце её — засияла, золотой свет из её верхушки окутал ведьму, защищая и добавляя сил.
И небо раскололось надвое.
Никогда ещё мир не видел такой грозы. Она рушилась на землю безжалостно и мстительно, и эльфы бежали, точнее, пытались бежать, потому что на пути у них встали Нак-мак-Фигли, а маленький свободный народец эльфов не жаловал.
И Тиффани, стоя посреди боя, пока воздух содрогался от криков, вдруг подумала, что от неё уже ничего не зависит. Это ярость самих Меловых холмов выплёскивается сквозь неё.
Земная твердь под ногами дрожала, будто раненый зверь, рвущийся из силков. Пастушья корона пылала живым светом.
Пастушья корона, не королевская.
Корона той, кто знает, откуда она пришла.
Корона одинокого фонаря, бредущего во мраке ночи в поисках единственного заблудившегося ягнёнка.
Корона пастуха, оберегающего стадо от хищников.