После тяжких трудов на пастбищах или в хлеву многие находили утешение в стенах пивной. Сегодня вот Джо Болен только тем и держался, что вечером обещал себе пропустить кружечку. Уж больно неудачный выдался день — скотина вся как взбеленилась, инструменты ломались. После пинты пива, сказал он себе, будет проще настроиться на разговор, предстоящий за ужином, — насчёт годовщины свадьбы, про которую он, вот ужас-то, начисто забыл. По долгому опыту Джо знал, что теперь его будут всю неделю, если не больше, кормить холодными обедами, разговаривать с ним ледяным тоном и, возможно, даже постель не согреют.
Была суббота, летний вечер выдался тёплым, и ночь обещала быть ясной. Народу в пивной собралось немало, хотя и меньше, чем хотелось бы Джону Кинзли. Джо Болен устроился за длинным дубовым столом снаружи, его пёс Ловкач свернулся у ног хозяина.
И отец, и дед, и ещё много поколений предков Джо Болена фермерствовали на Меловых холмах, поэтому он знал в округе всех и каждого, знал, кто работает в поте лица, а кто спустя рукава, кто здесь умник, а кто дурак. Сам-то Джо умником не был, но был благоразумным, хорошим фермером, а самое главное, субботним вечером в пивной он всегда оказывался во главе стола, даже если садился на другое место. Здесь, о чём бы ни зашла речь, Джо Болена считали главным знатоком.
За небольшим столиком у самого входа двое завсегдатаев спорили о кошачьих и лисьих следах.
— Слушай, последний раз показываю: кошка ходит вот так, — один из них плавно изобразил в воздухе руками, как именно ходит кошка, — а Ренар — вот так!
А ведь может статься, подумал Джо, мы — последнее поколение, которое зовёт лиса Ренаром*. Для наших детей лис — просто лис.
Все, кто собрался под вечер за столами, до этого целый день ухаживали за лошадьми, свиньями и овцами, да ещё и делали прорву работы по дому, о которой городские и не слышали. Они вставляли в речь скрипучие местные словечки и знали наперечёт всех певчих птиц в долинах, всех змей и всех лис и где они живут и все уголки в окрестностях, куда барон и его люди обчно не заглядывают, — словом, знали много такого, о чём и не подозревали учёные в своих университетах. Прежде чем заговорить, здешние посетители обычно подолгу размышляли, а уж когда говорили, то говорили не спеша, за время паузы мир приходил в порядок, и так оно и продолжалось до тех пор, пока не прибегал мальчишка передать, что если мужчины не поторопятся, то их ужин совсем остынет.
И тут вдруг Дик Хватли, тучный тип с жидкой порослью на подбородке, которую по местным меркам и бородой-то назвать было стыдно, гаркнул: