— Привет, папа! Добрый вечер, все! Простите, спешу — тут близнецы на подходе!
Роланд де Чуваукли[29], молодой барон Меловых холмов, и в самом деле хотел бы во многих отношениях походить на своего отца. Он знал: старика любили, говорили, что он, мол, барон старой школы. Это надо было понимать так: все знали, чего от него ждать, и стражники держали оружие начищенным до блеска, браво отдавали честь и вообще делали то, чего ожидали от них. Барон же, в свою очередь, делал то, чего ожидали от него, а во всём остальном — то есть почти во всём — давал людям жить по своему разумению.
Но порой отец всё-таки вёл себя как капризный тиран, и вот это Роланд как раз предпочёл бы забыть. И когда он направился на Родную ферму, чтобы повидать Тиффани Болен, он очень хотел, чтобы его поняли правильно. Потому что когда-то они с Тиффани были друзьями, а теперь его супруга, Летиция, зовёт Тиффани своей лучшей подругой. Всякий мужчина, у которого есть хоть капля ума, к лучшим подругам жены относится с благоразумной осторожностью. Кто знает, какими… маленькими секретами они делятся. Роланд получил домашнее образование и не многое знал о жизни за пределами Меловых холмов; так что он опасался, что «маленький» — то самое слово, которое Летиция могла упомянуть, секретничая с Тиффани.
Он решил воспользоваться случаем, когда заметил, что метла Тиффани снизилась у фермы в самом начале субботнего вечера, когда Джо Болен наверняка был в пивной.
— Привет, Роланд, — сказала Тиффани, даже не обернувшись, когда он въехал во двор фермы и спешился.
Роланда передёрнуло. Он же барон! Это его ферма! Но тут он осознал, какая глупость пришла ему в голову. Да, он барон, и у него есть бумаги, где написано, что ферма — его собственность. Но это — ферма Боленов. Всегда была и всегда будет. И он знал, что Тиффани знает, о чём он только что подумал, поэтому к моменту, когда она обернулась, успел слегка порозоветь.
— Э-э, Тиффани, — начал он. — Я просто хотел повидать тебя, и, э-э… ну, знаешь…
— Роланд, не тяни кота за хвост, — поторопила его Тиффани. — У меня был тяжёлый день, а вечером надо ещё в Ланкр лететь.
— Об этом-то я и хотел поговорить, — сказал Роланд, обрадовавшись, что разговор свернул в нужном направлении. — Тиффани, люди… жалуются.
Это было совсем не то слово, которое стоило произносить, и он это знал.
Тиффани резко обернулась к нему и не менее резко спросила:
— Что?
— Ну, понимаешь, тебя вечно нет. А ты же наша ведьма, ты должна быть тут и помогать нам, Тиффани. Но ты чуть ли не каждый второй день пропадаешь в Овцепиках. — Роланд выпрямился, словно ему за шиворот сунули ручку от метлы. Он собирался высказать официальную претензию, а не мямлить. — Я твой барон, — заявил он, — и я прошу тебя выполнять свои обязанности, свой долг.