Мал Дагги Носач, костлявый юный отпрыск Явора, потупился в своём углу, так что косы, украшенные по фиглевской моде бусинами, упали ему на лицо и на виду остался только нос. Дагги смущённо переминался с ноги на ногу.
— И я с Жабом[32] толковала, — гнула своё Мэгги. — Жаб грит, можно не блюсти традыции, ежли не хошь. Это таковское Право Человеку.
— Ну дыкс ты-то не человек, — резко вмешалась Джинни. — И чтоб мы этой разбредовины больше не слыхали! А ну кыкс тащи гостю добрый кус буранятины с нашеей особливой подливой!
Тиффани знала, что у Фиглей за подлива и из чего её делают.
— Улитки, — шепнула она Джеффри, когда Мэгги обиженно бросилась прочь.
К её изумлению, юная пикста проделала это точь-в-точь как госпожа Увёртка, если не считать, конечно, того, что Мэгги была всего пять дюймов от пят до макушки, а госпожа Увёртка ростом не уступала отцу Тиффани.
Джинни обладала удивительно острым слухом для такой маленькой женщины.
— Ах, мои ребяты чегой токо себе не делают с улиток, — сказала она. — Даж улитковое виски мастрячат.
Джеффри вежливо улыбнулся:
— Большое спасибо вам, кельда, но я не ем ничего, что когда-то бегало, плавало или ползало. В том числе и улиток. Пусть лучше живут.
— На самом деле Фигли разводят улиток, — пояснила Тиффани. — Всем надо чем-то жить, Джеффри, без этого никуда.
— Верно, — сказал юноша. — Но не за счёт чужих жизней.
Джинни наклонилась вперёд и положила маленькую орехово-смуглую ручку на его ладонь. Воздух в пещере застыл, и взгляды Джинни и Джеффри встретились.
— Когда-то таких, как ты, было много, — сказала Джинни после долгого молчания. — Я не обшиблась. Я видала тебя в котле. Ты — тот, кто бой остановит, мир принесёт, всех угомонит. Ты — угомон. — Она повернулась к Тиффани: — Береги его, Тир-вар-фойн.
Пока они шли на Родную ферму пить чай, Тиффани размышляла о словах кельды. Остановить бой. Принести мир. А ведь может статься, именно эти умения им пригодятся в ближайшее время… И стоило только об этом подумать, как по спине Тиффани пробежала дрожь. Это была такая настойчивая дрожь, означающая приближение несчастья. С другой стороны, возможно, это просто организм пытался сказать Тиффани, что был бы очень ей благодарен, если бы она в следующий раз отказалась от улиточной подливы. Она попыталась прогнать неприятное ощущение и снова задумалась о Джеффри. «Береги его», — сказала Джинни. И не зря, решила Тиффани. Возможно, впереди их ждёт нечто такое, с чем этот юноша справится как никто другой.
Вот тогда-то Тиффани и приняла решение: она отправится в Анк-Морпорк и возьмёт Джеффри с собой. Всё равно пора было навестить большой город — она же как бы главная ведьма. А вдруг городские ведьмы уже прознали об этом и судачат о ней между собой, будто она какая-то выскочка? Надо проверить. «И заодно, — пискнул тоненький голосок в голове, — может быть, получится повидать Престона». Тиффани постаралась отогнать эту мысль. Она же не по личным делам собралась в город. Она отправится туда, потому что она ведьма и у неё есть обязанности. Да, именно так она и скажет нянюшке Ягг — надо же будет предупредить об отлучке. Но надежда повидать Престона тихо прокралась в сердце и угнездилась там, отчего внутри сделалось немножко щекотно.