Он спустил ноги в заскорузлых носках, нащупывая казаки. Обувшись, Сапог поднял с пола бутылку. На дне еще оставалось немного, и он резким движением опрокинул остатки водки в пересохшую глотку.
Закашлялся, вытирая выступившие на глазах слезы, затем непроизвольно повернулся к Саше. Девочка лежала в другом конце комнаты, почти у самых ступенек, ведущих на второй этаж.
Принятый алкоголь взбодрил, мгновенно вернув уголовника в прежнее состояние.
Спотыкаясь, Сапог подошел к Саше. Наклонился, погладив бархатистую кожу живота девочки. Пятно крови на ее худенькой спине расползлось, став похожим на большую неуклюжую гвоздику.
– Сама виновата, – сварливо сказал уголовник. Он хотел вырвать плюшевого ослика из рук девочки, но ее цепкие пальчики так крепко сжимали игрушку, что после бесплодных попыток Сапог оставил свою затею.
Хрен с ней.
«Интересно, как там Данилыч? Да и Керосина неплохо было бы проведать», – подумалось ему.
Шаркая, словно старик, Сапог направился в гараж, включив свет.
Керосин валялся прямо на бетонном полу, и, глядя на его загаженное, измочаленное костлявое тело, Сапог почувствовал, как взбунтовавшийся желудок совершил стремительный скачок вверх, угрожая выплеснуть наружу полупереваренную колбасу с хлебом, киснущие в самогоне.
– Ну и дерьмо, – пробормотал он, едва сдержав рвотные позывы. Усевшись на канистру, стоявшую рядом с входом в подвал, Сапог постучал костяшками пальцев по массивной двери, осведомившись:
– Данилыч?
Некоторое время ничего не происходило, и он постучал снова. Наконец внизу что-то зашуршало, и бывший зэк услышал глухой, едва слышный голос отца:
– Выпусти меня.
– Ага. Нашел дурака, – усмехнулся Сапог. Достав из кармана измочаленную пачку «Явы», он осторожно выудил единственную сигарету. – Знаешь, зачем я пришел?
Внизу молчали.
Неспешно закурив, Сапог выпустил в холодный воздух аккуратное колечко дыма:
– Совесть гложет. Хочу исповедаться. Ты ведь не втыкаешь, че к чему, верно, старый пень? Интересно узнать, откуда ноги растут?
– Зачем ты убил ее? – ничего не выражающим голосом спросил Данилыч. Таким же тоном можно было спросить, зачем ты посолил картошку – она и так в меру соленая…
Вместо ответа Сапог посмотрел в сторону Керосина. Уголовнику показалось, что тот пошевелился.
– Керосин, ты там не окочурился еще? – крикнул он, но наркоман молчал.
– Ну, если ты еще не сдох, то можешь послушать, – решил Сапог, вновь затягиваясь. – Все равно через пару часов начнет светать, и я тебя растормошу. Поедем забирать твое сочинение на вольную тему…
Про себя Сапог внезапно подумал: как и на чем они поедут? У Лехиной «Нивы» пробито колесо, значит, нужно им заняться. Или плюнуть на тачку и поехать на автобусе?