В пристройке горел свет. Печка давно остыла, и в комнате было немногим теплее, нежели в гараже. Слышался раскатистый храп Сапога, который развалился на тахте в форме морской звезды.
Керосин разочарованно качнул вихрастой головой, увидев обломки своего костыля… Бедная деревяшка, последний месяц она так поддерживала его…
Осматриваясь, наркоман наконец увидел Сашу и, довольно хрюкнув, двинулся к неподвижно лежащей девочке.
Он полз, не обращая внимания на впивающиеся в ладони осколки стекла и занозы. Он полз, пытаясь упорно не замечать, как кровь капля за каплей вытекает из его искромсанных запястий. Он полз, едва соображая, каким образом он, сам качающийся от дуновения легкого ветерка и едва передвигающийся на четвереньках, сумеет забрать отсюда девочек, особенно ту, что постарше. Он полз, стараясь не думать о том, что с ним сделает Сапог, если внезапно проснется и обнаружит, что он освободился от изоленты.
Все, что видел и о чем думал Керосин, – маленькая девочка на полу с задравшейся на спине маечкой. Маечка была заляпана чем-то красным, и наркоман почему-то подумал о томатном соке, хотя вроде бы никакого сока на кабельном барабане, используемом вместо стола, не было и в помине.
Наконец костлявые пальцы его здоровой руки коснулись голой ножки Саши. Она была теплой, и губы Керосина раздвинулись в широкой улыбке.
«Жива».
Он поднял голову, озадаченно глядя на ступеньки.
Судя по всему, старшая сестра этой крохи там, с Лехой. И даже если он сумеет забраться наверх, вернуться обратно с сопротивляющейся взрослой девчонкой ему вряд ли удастся. Впрочем, девку можно оглушить…
«Ладно. Сначала – мелкая. Потом решим, как быть», – подумал Керосин.
Наркоман, словно клещами, обхватил пальцами щиколотку девочки и, развернувшись, медленно пополз обратно, с трудом таща ее за собой прямо по полу. Ослик Тим, которого так и не выпустила из рук Саша, волочился следом.
Оказавшись в гараже, Керосин перекатил бесчувственного ребенка на свою грязную куртку и с изнуренным видом уселся прямо на бетонный пол. Процесс перетаскивания девочки отнял у него последние силы.
Теперь он будет терпеливо ждать Пайка.
Это единственное, что оставалось в его положении.
* * *
Изношенный движок насквозь проржавевшего «УАЗа» натужно кашлял и стрелял выхлопами, отчего Ольге порою казалось, что потрепанный внедорожник советского производства вот-вот выблюет из своей утробы металлические внутренности – шестерни, свечи, обломки карбюратора, болты, пружины и прочее.
Метель шла на убыль, хоть и неохотно, продолжая изредка засыпать лобовое стекло серебристым крошевом, которое Ольга периодически смахивала «дворниками».