Ему удалось пошевелить рукой настолько, чтобы схватить меня за пальцы.
– Спасибо вам, спасибо, – также прошептал он.
– Томас, друг мой, ты должен нам рассказать о Елизавете, Екатерине и Агате. Ты знаешь, о каких девушках я говорю, правда?
– Знаю, мастер, но клянусь, что я не...
– Томас! – Я повысил голос. – Ты должен только отвечать на вопросы. Ты знал этих девушек?
– Я знал только Лизку! Чтоб мне сдохнуть, чтоб меня холера взяла, чтоб я... – Он с трудом проглотил слюну, будто она превратилась во рту в большой липкий шар.
– Не клянись, Томас, – сказал я твёрдо, тоном решительного порицания. – В твоей ситуации тебе ничто не поможет лучше, чем искренняя исповедь. Помни об этом.
– Помню, помню, но чтоб меня... Значит так, вы знаете, того, я их не знаю, не знал. Только Лизку...
– Остановимся пока на Лизке, – согласился я. – На красивой, бедной и честной Елизавете Хольц. Ты рисовал её портрет, не так ли?
– Начал, но потом эта моя, вы сами знаете...
– Ты вступал в прелюбодеяние с этой милой, невинной девушкой? Ты нечестиво и кощунственно использовал её, чтобы насытить свою греховную похоть? – Я наклонился над ним. – Отвечай, Томас!
– Да. – Слезы снова полились по его грязному избитому лицу. – Больше ничего, клянусь. С Лизкой я встречался несколько раз, но я бы никогда, вы же знаете, я даже...
Я ударил Неймана по лицу. Не слишком сильно, не для того, чтобы причинить ему боль, а чтобы остановить его словоизвержение и чтобы он понял, что должен только отвечать на вопросы. Лаконично.
– Не бейте меня, пожалуйста... – Он посмотрел на меня большими печальными глазами испуганного пса.
– В твоём жилище найден огромный топор, а в твоём тайнике золотой медальон с буквами Е.Х., окровавленное женское белье и окровавленные волосы. Этот медальон принадлежал Елизавете Хольц?
– Не знаю, господин, клянусь вам сердцем моей матушки и ещё не родившимися детьми. Этот топор у меня уже много лет, даже не помню уже, откуда он взялся. Я как-то хотел его продать, но купец сказал, что...
На этот раз я ударил его сильнее. Так сильно, что он заскулил от боли.
– Ты должен меня слушать, Томас, – сказал я очень чётко. – Ты должен слушаться моих распоряжений. Отвечай только на вопросы, а если нет... – я понизил голос до шёпота, – мне придётся отдать тебя в руки этих людей.
– Что вы хотите залить ему в горло, господин, кипящее масло или кипяток? – Как по команде спросил палач. – А то я не знаю, что подготовить...
Нейман заскулил ещё громче, чем после удара. Как видно, страх был хуже боли. Ему удалось схватить мою руку кончиками пальцев.