– Почему он выбрал этих, а не других девушек? Как их похитил?
– Ты не заметил, как сильно Легхорн не любит свою госпожу? Девушки были не важны. Их убийство доставляло ему несомненное удовлетворение, но истинное наслаждение он черпал, глядя на беспомощную ярость маркграфини. Кто-нибудь другой из мести разбил бы её любимый кубок, или, в худшем случае, устроил пожар. Легхорн же бил так, чтобы одним махом дать выход своим извращённым наклонностям и отомстить этой стерве. Потому что она действительно стерва...
То, что говорил мастер Кнотте, казалось, имело смысл. Конечно, тот факт, что все оставили меня в дураках, не наполнял меня особой гордостью. Ибо пьяница и бабник оказался на самом деле внимательным наблюдателем, реализующим заранее составленный план действий, а воспитанный и симпатичный дворянин превратился в жестокого убийцу. И только я, уставившись в пламя свечи, не видел того, что лежит за пределами освещённого круга. Это был печальный вывод для инквизитора. Или, вернее, для того, кто мечтал инквизитором стать.
– Легхорн грешник. Это не подлежит сомнению, но разве грешник не может послужить благому делу? – Продолжил Кнотте. – Разве такие люди как мы не могут сделать так, чтобы его грехи были превращены в заслуги?
Я внимательно его слушал, надеясь, что через минуту, после столь эмоциональной прелюдии, он захочет перейти к делу. Мне было интересно, каким образом мастер Альберт хочет заставить Легхорна послужить нашему делу. Кнотте снисходительно улыбался, словно читал мои мысли.
– Легхорн предавался греховной наклонности, запрещённой и отвратительной страсти, жил без цели и без смысла, движимый только бессмысленной жаждой причинять страдания и нести смерть. Мы, Мордимер, придадим смысл его дальнейшему существованию.
– Вот как, – сказал я, начиная понимать.
– У Инквизиториума много врагов, – вздохнул Кнотте. – Помнишь, как я сравнил нас с пастушьими псами?
Я кивнул головой.
– И нам, как и пастушьим собакам, угрожают не только сильные дикие звери. Нас жрут блохи, клопы и клещи, с которыми иногда даже труднее справиться.
– Так значит, Легхорн нам в этом поможет... – заключил я.
– Мы направим его страсть в нужную нам сторону, – согласился Кнотте. – Он умён и безжалостен, так что может быть полезен.
Я уже это себе представил. Я также представил себе женщин или девушек, которые погибнут от рук этого мерзавца. Дочерей, жён или сестёр людей, которые по каким-то причинам досадили Святому Официуму. Легхорн станет орудием в наших руках. Но не слишком ли мы запачкаем руки, пользуясь таким инструментом? Я решил поделиться с Кнотте своими сомнениями, хотя и знал, что он уже принял решение, и я определённо не буду в состоянии его изменить. Мастер Альберт задрал подбородок.