— Юлю, — сказала я единственное слово.
— Юля! Тебя! Девушка!
— Алло, алло! — кричал Юлька.
На меня напал столбняк.
— Алло! — Он не вешал трубку, он выжидал.
Я молчала. У меня пропал голос. Я первая положила трубку. Мне стало легче: почему он не повесил трубку? Он ждал, ждал, он так хотел кого-то услышать! Мать сказала, что девушка. Он ждал меня! А почему именно меня? Что, у него теперь нет знакомых девушек? Да полно у него девушек! Любых! Он теперь работает в лаборатории своего отца, его отец шишка. А эта девица, наверное, была вместе с ним когда-нибудь в пионерском лагере — он ведь рассказывал, как был однажды влюблен в какую-то там, в пионерском лагере. А я-то жду его! Просто я Квазимодо. И все. Я подошла к зеркалу: косицы с бантами, дура, идиотка. Заржавленные ножницы лежали на подзеркальнике. Я взяла их и ампутировала обе косицы, прямо с бантами.
— Что ты делаешь? — в коридор выскочила Hаташка.
— Ничего. Подровняй.
Клочья волос сыпались прямо на пол. Явилась умная Тамара и сказала, что неровно. Взялась подровнять. Когда наконец было признано, что теперь ровно, я оказалась оболваненной почти наголо.
— Теперь я не пойду на свадьбу, — сказала я.
— Ну и зря! — сказала умная Тамара. — Ты не представляешь, какая получилась эффектная стрижечка!
Тамара всегда знала, что нужно сказать.
Раздалось два звонка. Это ко мне. Кто бы это мог прийти сейчас ко мне?
Я открыла дверь и увидела три темные фигуры.
— Привет… — Один был Юлька.
— К Наташке четыре звонка, — сказала я.
— А я не к Наташке, мы все к тебе… Знакомься…
Два парня по очереди протянули мне руки, при этом что-то пробурчав, чего я не разобрала.
— Зачем это вы ко мне? — глупо спросила я.
— Воскресенье, — сказал Юлька.
— Ну, проходите, а мы тут, между прочим, пьем.
— Ого! Ты подстриглась? У тебя идеальная форма головы, — сказал Юлька.
Юлька был другой. У него было спокойное выражение лица, он не заболтал суетливо, как обычно, ему не мешали руки. Когда мы шли по коридору, он обнял меня за плечи, будто так и полагалось. Заметив мой страх и изумление, он сказал:
— Что, предки дома?
— Н-нет.
— Тогда все о’кей! Проходите, ребята.
Он открыл дверь и пропустил ребят вперед. Сам задержался, сжал мое плечо.
Я не воспринимала происходящее как реальность. Я думала, что либо это сон, либо… Юлька пьян.
— Привет, — сказал он Тамаре и Наташке, не удостоив их взглядом.
Парни вытащили из карманов две бутылки портвейна.
— Хо-хо! Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! — сказала Наташка.
— Что за детский смех на лужайке! — сказал Юлька. Он и не думал проявлять по отношению к Наташке былой любви застарелого друга детства.