Радия Роева я знал с детства. Мы учились в одной школе, сидели на одной парте и жили неподалеку друг от друга, так что много лет подряд виделись по нескольку раз на день. Это был высокий, хрупкий, всегда тщательно и нарядно (даже в годы войны) одетый паренек с чубом волнистых черных волос, делавших его похожим на итальянца, с чрезвычайно быстро меняющимся выражением красивого, как у сестры, бледного лица.
В раннем детстве мы были очень дружны. Но когда подросли и лучше разглядели друг друга, то увидели, что общего во взглядах и интересах у нас немного.
Помню, в те годы лучшим удовольствием для меня была рыбалка и связанные с нею ночевки у костра, разноголосое позвякивание колокольчиков на донных удочках, поставленных на налима, путешествия вверх по реке на узкой, верткой долбленке, когда, упираясь в каменистое дно длинным шестом, налегая на него всей тяжестью тела, быстро скользишь вдоль берега, то скалистого, то поросшего лесом, ощущая в груди чувство полета.
Радия же ужасала мысль, ночуя под открытым небом, промокнуть под дождем, а катаясь на лодке, - перевернуться и утонуть. Он даже не научился плавать, что было странно для мальчишки, выросшего на берегу могучей сибирской реки. Радий, однако, ставил себе чуть ли не в заслугу это неумение.
- Что я, лягушка что ли? - говорил он, презрительно надувая губы, когда его звали купаться. У него вообще была манера гордиться тем, чем вовсе не следовало. Он хвастался, что никогда не стоял в очереди в магазинах, ни разу не пришил себе оторвавшейся пуговицы, не подметал в комнате. Все это, по его словам, было «бабским» делом. В этом он копировал своего отца, предоставлявшего своим домашним заботиться о нем вплоть до последней мелочи.
Несмотря на довольно прохладные отношения, установившиеся между нами, мы продолжали вместе готовить уроки. Для этого Радий обычно приходил ко мне. Так было удобней для нас обоих, потому что обстановка в квартире моего приятеля мало располагала к занятиям. Там всегда было шумно: то к ним приходили гости, то между отцом и очередной мачехой Радия (на моей памяти их сменилось три) происходили шумные объяснения.
Кроме того, Радий еще и потому предпочитал заниматься вместе со мной, чтобы не затруднять себя решением особенно каверзных задач, предоставляя обычно мне одному ломать голову над ними. А я со своей стороны использовал его, заставляя спрашивать у меня устные уроки, что он и делал с видом заправского репетитора, придираясь и поправляя меня по мелочам на каждом шагу, глядя, конечно, в учебник.